Миссия к звездам

Но ведь всего несколько секунд назад она оставила ее открытой! Женщина бежит к двери, ничего не соображая от охватившего ее страха. И именно в эту секунду я — мое «я» — беру контроль над ней. Я сознаю, что при этом я сильно рискую. Но ее визит все больше и больше не нравится мне. Мое сознание — слившееся с сознанием Анны Стюарт — не может одновременно находиться в моем собственном центре восприятия. Поэтому она увидела мое… тело… таким, каким я оставил его для нежданных посетителей: выполняющим автоматические действия, вроде открытия и закрытия дверей и тому подобного.

Я рассчитывал, что охваченная ужасом, она не заметит мое вмешательство в ее действия. И не ошибся. Я удачно управляю ее поступками извне… а затем позволяю ей снова взять контроль над своим телом.

Осознавание пребывания вне своего тела потрясает ее. Но воспоминание об этом не откладывается на самом деле в ее памяти.

Она бросается бежать. Перелезает через ограду, а спустя несколько минут перепрыгивает через ручей в самом узком его месте, запыхавшаяся, но начинающая понимать, что смогла избежать непонятную опасность.

А потом, уже в салоне своего автомобиля, несущегося по шоссе, она успокаивается и ясно сознает: там что-то есть… еще более странное и страшное… потому что оно иное… не похожее на Мозг.

Узнав реакцию Анны Стюарт на происходящее, я прерываю контакт. Главная моя проблема по-прежнему не решена: как мне подчинить себе Мозг, который с точки зрения вычислительных возможностей не уступает — или почти не уступает — моим?

Может, самое лучшее решение — сделать его частью себя? Я посылаю Мозгу межпространственное сообщение, предлагая ему передать в мое подчинение свои блоки и позволить мне уничтожить его центр восприятия.

Ответ следует незамедлительно: «Почему бы не позволить мне осуществлять контроль над тобой и не уничтожить твой центр восприятия?»

Я не удостаиваю его ответом на такое эгоистичное предложение. Очевидно, что Мозг не способен принимать рациональные решения.

У меня нет иного выхода, кроме как продолжать вести свою прежнюю игру.

К полудню я вдруг понимаю, что беспокоюсь о Уильяме Граннитте. Я хочу быть твердо уверен, что он где-то неподалеку от Мозга — по крайней мере, до тех пор, пока я не получу от него информацию о структуре Мозга.

К своему немалому облегчению я выясняю, что он снял меблированный дом на окраине Ледертона. Он по-прежнему не чувствует, когда я вторгаюсь в его сознание.

Он рано обедает и ближе к вечеру, ощущая какое-то беспокойство, едет к холму, с которого открывается взгляд на поселок, где располагается Мозг. Остановив автомобиль у обочины дороги как раз у самого конца долины, он незаметно для всех наблюдает за слабым потоком машин, въезжающих и выезжающих из долины.

Он пока не решил, что же ему делать. Он хочет, раз уж приехал сюда, мысленно воссоздать картину происходящего. Удивительное дело: он проработал здесь целых одиннадцать дней, а почти ничего не знает!

Справа от дороги — почти не тронутая рукою человеческой дикая природа. Ручеек извивается меж деревьев в долине, которой, кажется, нет конца и края. Он слышал, что долина эта, как и сам Мозг, — собственность Анны Стюарт, но до сих пор он как-то не обращал на это особого внимания.

И теперь, пораженный огромностью богатства, доставшегося ей в наследство от отца, он мысленно возвращается к их первой встрече. Он тогда уже являлся главным инженером в исследовательском отделе, а она — неуклюжей озабоченной девчушкой, только что закончившей колледж. Непонятно почему она и оставалась в его представлении все такой же, и он не замечал, что она превратилась в женщину.

Сейчас же он начинает понимать, насколько же значительными были изменения в ней. Он вслух удивился:

— Ну, так почему, черт побери, она до сих пор не вышла замуж? Ведь ей уже, наверное, под тридцать!

Ему вспоминаются некоторые ее странные действия после смерти его жены. Она старательно выискивала его на вечеринках. Как бы случайно встречалась с ним в коридорах и, заливаясь смехом, отступала в сторону. Приходила в его кабинет, где начинала болтать о Мозге, хотя, признаться, не делала этого несколько месяцев. Он всегда считал ее надоедливой и удивлялся, что имеют в виду другие сотрудники, называя ее гордячкой и недотрогой.

В этом месте мысль его замирает.

— О Господи!.. — вслух воскликнул он в изумлении. — Каким же слепым и тупым я был!

Граннитт горько смеется, вспоминая текст увольнительной записки. Оскорбленная женщина… просто невероятно! И все же… что же еще?

Он начинает размышлять над возможностью снова обслуживать Мозг. Внезапно он чувствует возбуждение при мысли об Анне Стюарт как женщине. Ему кажется, что мир снова приходит в движение. Появляется надежда. Он возвращается к планам относительно Мозга.

Я с интересом наблюдаю, как мысли, которые я первоначально вложил в его сознание, теперь направляют его острый, аналитический мозг в новые направления. Он представляет прямую связь между человеческим и механическим мозгом, причем последний имеет при этом добавление в виде человеческой нервной системы.