Миссия – любовь

– Я уже предлагала чудесный вариант – добровольное заточение под домашний арест. Просто надо купить еды и питья лет на семьдесят вперед, и вопрос решится сам собой!

– Ничего само собой не решается. Кстати, ты очень мило дерзишь. От страха, наверное.

– Наверное.

– А если серьезно, то я с удовольствием сверну тебе шею, если придется. Несмотря на то что ты и меня очаровала.

Я насмешливо посмотрела на него и отчетливо сказала:

– Прости. Я не хотела. Ты мне не нужен.

– А знаешь, любовь – это больно. Страшнее сэпукку. Там, по крайней мере, все понятно.

«Влюбленные Самураи», – пронеслось у меня в голове. Очкарик окинул меня внимательным взглядом и хотел что-то сказать, но его прервали.

– Так! Заканчиваем. У всех получилось? – закричала Семипалатова.

– Да, – раздалось сразу несколько голосов.

– Садитесь на свои места, занятие продолжается.

Я с облегчением вздохнула: наконец эта пытка закончилась! Майкл встал и, не говоря ни слова, двинулся к своему месту. Антошка плюхнулся рядом. По его светящемуся взгляду было понятно, что невербальная коммуникация оказалась приятной.

– Давно этот Майкл стал посещать занятия? Что-то не помню его на прошлом семинаре, – шепнула я на ухо Антону.

– Да нет, совсем недавно, говорят. Я его тоже вижу впервые.

– А откуда ты о нем так много знаешь? – изумилась я.

– Обижаешь! Я все и про всех знаю, причем сразу. У меня знаешь сколько информаторов здесь? Главное, интересоваться людьми, и они раскроют перед собой все свои секреты!

«Дурак, возомнил себя начальником разведки. Если бы ты, дорогой Антоша, знал все о людях, которыми так интересуешься, тебя давно в психбольнице пилюльками бы лечили».

– А информаторы у тебя проверенные? – в тон ему, понизив голос, прошептала я.

– Зуб даю, – еще тише ответил парень.

«Скорее всего, Майкла мы здесь больше не увидим». – Я поняла, что «техасец» приходил поговорить со мной и проверить то, что слышал от других. «Проверил, молодец. Теперь будет раны зализывать или вообще меня прикончит». Я чувствовала, что этот очкарик многое может решать сам. Мысль о том, что меня могут в любой момент убить, уже стала привычной. Когда угрожают в первый раз – это страшно, во второй – вызывает желание обезопасить себя всеми способами, в третий – смешит, потом – настраивает на философское отношение к жизни. Я не хотела умирать, но жить в страхе тоже не хотела и решила просто получать удовольствие от каждого момента, от каждого события, от каждой встречи.

Занятие закончилось, и я спросила Антона:

– Какая у нас следующая пара?

– Семинар по психологии.

«Так, похоже, сегодня день сюрпризов! Вишневский или как его там? Психолог, он же наблюдатель, который сделал так, чтобы никто из группы ничего не вспомнил».

– Слушай, а пока меня не было, у вас была психология? – Конечно. Два раза.

– Ну и как?

– Нормально. Только преподаватель резковат. Если не очень хорошо подготовиться к занятию, он может высмеять. Очень обидно. – Антошка потер переносицу.

– Ну, и чего? Сегодня ты готов?

– Как пионер! Не подкопаться, – уверенно ответил парень.

Мы пошли в аудиторию, где должен был проходить семинар. Мне захотелось занять место в самом дальнем углу, и я потащила туда Антона.

– Зачем так далеко? – возмутился приятель и торжественно объявил: – Я сегодня буду участвовать в дискуссии.

Он усадил меня в первом ряду, напротив преподавательского места. Я с неохотой согласилась, нетерпеливо ожидая прихода Вишневского. Может, то странное занятие мне просто приснилось?

В аудиторию стали забегать девчонки из нашей группы, оживленно переговариваясь.

– Сегодня ни у кого нет желания заниматься. Все хотят поскорее выпить-закусить, – засмеялся Антошка, – а вот и наш преподаватель.

Мне хватило одного взгляда, чтобы убедиться, что передо мной – Юрий Романович Вишневский номер два. В аудиторию стремительным шагом ворвался щеголеватый мужичок лет тридцати и, оглядев нас живым, цепким взглядом, спросил:

– Ну что, господа студенты, вы готовы к занятию?

– Да, – отозвался чей-то тоненький голосок.

– Ну, тогда приступим.

Я наблюдала за тем, как оживленно и динамично ведет семинар этот преподаватель, и удивлялась, насколько он похож на того, первого Юрия Романовича – или как точно первый скопировал этого. «Скорее всего, это у нынешнего психолога богатая клиентура, оттого он носит дорогую одежду и часы. Именно у него несколько преувеличенное чувство собственной важности и привычка высмеивать нерадивых учеников. Должно быть, это компенсация за долгие часы, которые он проводит со своими клиентами, терпеливо и молчаливо выслушивая их стенания и жалобы на судьбу. Ему приходится растворяться в чужих проблемах. А хочется наверняка выразить себя, сделаться заметным и значимым в чужих глазах. Наверное, поэтому он, практикующий психолог, согласился вести семинары у нас, студентов. Точно не из-за денег – сколько может платить вуз? Этот яркий, запоминающийся образ и скопировал наблюдатель, чтобы оставить его в памяти студентов. Вот, значит, какие дела. Интересно, насколько точно мы вообще помним то, что с нами происходит?»