Миссия, люди и я. Уроки бывшего командира отряда «Дельта»

— Я вижу, вы вооружены, ребята, — осторожно ответила она, — и это разумно. Пока вы поддерживаете хорошую лагерную дисциплину, у вас не должно возникнуть никаких проблем. Одно дуновение ветра от вас пятерых, и любая медведица, находящаяся в здравом уме, унесется от вас в противоположном направлении прежде, чем у вас появится шанс ее увидеть. Должно быть, мы действительно пахнем дерьмом, — подумал я, пытаясь беззаботно понюхать правую подмышку.

— Вам нужно быть особенно осторожным на зигзагообразной горной тропе, идущей вверх к вершине по эту сторону перевала, — добавила она с ударением, указывая на место на карте, называемое перевалом Свитчбэк. (20)

— Это место, где весеннее солнце растапливает глубокий снег, из-под которого появляются ягодные кусты. В это время года медведи все еще тощие, они находятся в неустанном поиске самых вкусных и свежих ягод, — продолжала она, — Если вы не будете особенно внимательно следить за тропой, вы запросто можете нарваться на кормящегося медведя. А поскольку вы будете находится от него ниже по склону, то визуально вы покажетесь ему меньше по размерам, что сделает вас очень уязвимыми для нападения.

Мы сказали ей, что планируем взять перевал Споттед Беар, который находится дальше к югу, чем Свитчбэк.

— Ну, я думаю, что вы, ребята, сможете пройти через любой из этих проходов, — ответила она.

— Спасибо, это действительно хорошая информация, — сказал я, начиная сворачивать свою карту. Мы разговаривали уже больше двух часов, и нам нужно было разбить лагерь до наступления темноты. Мы с Роем встали, чтобы дать сигнал остальным. Я пожал ей руку и горячо поблагодарил, в то время как Казанова тайком переписал на салфетку номер своего мобильного вместе с надписью «позвони мне» и оставил на кухонном столе.

Мы разбили лагерь примерно в полумиле вниз по реке от хижины рейнджера Сью, в том месте, где луг сливался с рекой. Здесь, на мягкой и гладкой поверхности, покрытой мхом, мы поставили наши двухместные палатки. Температура упала до тридцати градусов. (21) Мы развели небольшой костер, затем каждый из нас вытащил камень или бревно, чтобы сесть и сделать то, что люди делали вокруг костров с незапамятных времен: мечтательно смотреть на гипнотический танец оранжевых и синих языков пламени, обсуждая события прошедшего дня и то, что ожидает их впереди. Разговор неизбежно возвращался к рейнджеру Сью. Мы не стали долго засиживаться, все устали как собаки. В первую ночь в дикой местности обычно трудно заснуть — неровная, покрытая камнями земля ограничивает возможности выбора позиции, и требуется время, чтобы приспособить свои чувства к естественной сутолоке ночной дикой природы. К счастью, я сразу же заснул, проснувшись лишь однажды, когда мне показалось, что Казанова встал, чтобы разжечь огонь.

На следующий день мы последовали совету рейнджера Сью и пошли вдоль восточной стороны ручья Долли Варден, восхищаясь горными кряжами и массивными известняковыми утесами, окаймлявшими наш маршрут, пролегавший по дну долины. Днем повсеместно были видны белоголовые орланы и горные бараны, но пока остальные наслаждались живописным великолепием, Стью постепенно закипал. Заинтригованный его гневным молчанием, я спросил, не беспокоит ли его что-нибудь. Он ничего не ответил, он просто бурлил. Один из самых высокообразованных и искушенных людей, с которыми я когда-либо работал, удивил всех нас тем, что попросту не смог смириться с нашим массовым пренебрежением к намеченному и запланированному им маршруту. Тот факт, что мы приняли совет девушки-рейнджера вместо его собственного, оказался для него слишком большим, чтобы его проглотить. Эго Стью узурпировало его здравый смысл. Лишь после, когда с каждой пройденной милей становилось все более очевидно, что его маршрут занял бы вдвое больше времени и на нем была бы видна лишь половина всего живописного великолепия, чем на маршруте Сью, он начал медленно успокаиваться. К четырем часам пополудни, преодолев более двадцати великолепных миль, мы решили остановиться и разбить лагерь. Мы вместе со Стью отправились за дровами. Добывая хворост, он произнес свои первые слова за день:

— Сегодня я видел четырех белоголовых орланов. Это был действительно отличный маршрут.

Время и здравый смысл вновь побеждают, — подумал я.