Миссия на Маврикий

Джек был едва в сознании, когда они вернулись на борт «Агамемнона». Он очень горевал об убитом мальчишке, его разум был затуманен болью и лихорадкой, что наступала так быстро в том климате, и жаркие оправдания Клонферта: «Я сел на илистую отмель – я оказался под прицелом береговой батареи – двигаться дальше было самоубийством – я как раз собирался высадиться на берег и зайти с тыла, когда Обри начал свой великолепный штурм», – виделись ему чем-то мелким и неинтересным. Позже, когда Джек вновь встал в строй, ему показалось странным, что в официальном донесении его имя пропустили, зато уделили немалое внимание Клонферту. Впрочем, старшим был Клонферт, к тому же, дюжина матросов из команды приватира спряталась внизу и сдалась, когда судном уже командовал он, так что их записали на его счет.

Но в это время Клонферта перевели на «Марс», и Джек, приписанный к «Агамемнону», вскоре забыл об инциденте, сохранив лишь внутреннее убеждение что Клонферт либо нерешительная бестолочь, либо трус. Ни один из других офицеров своего мнения не высказывал, но их молчание было красноречивым. В суете последующих успешных лет Джек едва помнил Клонферта, и то в основном благодаря шуму, который периодически поднимался вокруг имени последнего в газетах. То он был приговорен к возмещению ущерба за преступные разговоры с миссис Дженнингс, то оказался под военным судом за рукоприкладство в отношении другого офицера на квартердеке «Рэмиллиса», то вдруг удостоился похвал в «Газетт». Военный суд закончился увольнением со службы, и, хотя позже Клонферт был восстановлен приказом, он потерял в продвижении. Однако за время отставки своей он успел послужить в Турции и опыт этот сослужил ему добрую службу потом, когда, уже вновь королевским офицером, он сопровождал сэра Сиднея Смита. Он был с этим расфуфыренным джентльменом в Акре, когда Смит заставил Бонапарта отступить, и в других весьма достойных делах, в основном на берегу. Смит всячески превозносил Клонферта в своих открытых письмах, впрочем, судя по всему, они неплохо подошли друг другу. Их часто видели гуляющими вместе по Лондону в восточных одеждах, и именно Смиту Клонферт был в итоге обязан своим нынешним званием коммандера.

Джек прекрасно представлял, как «Газетт» может скрыть правду и распространять заведомую ложь, но он также знал, что они не выдумывают победы, по крайней мере, такие, как уничтожение турецкой эскадры или заклепывание орудий в Абидосе, и, поэтому, начал считать, что, возможно, ошибался, приписывая Клонферту недостаток отваги. Однако, Джек недолго размышлял об этом: не говоря о том, что Клонферт был не из особо привлекательных людей, он еще и был сторонником Смита, а Смит, хотя и не без отваги, был самовлюбленный фат, причинивший в свое время Нельсону массу неприятностей на Средиземноморье. А уважение Джека к Нельсону было таково, что противники адмирала никогда бы не снискали расположения капитана Обри. Его разум перешел на соперничество адмиралов и на его последствия, часто гибельные, на проблемы, создаваемые высшим, при этом, естественно, удаленным от театра военных действий командованием.

– Ну, братец, о чем-то ты здорово задумался – окликнул Джека Стивен, – мы этак пройдем аккурат через мои водоросли, если ты не придешь в сознание. Что это так захватило тебя? Страшные французы, не иначе?

– Безусловно, – ответил Джек, поднимая весла, – и из-за них тоже у меня сердце не на месте. Но что занимает меня куда больше по мере приближения к Мысу, так это возможный вымпел, и то, что он за собой влечет.

– Я тебя не совсем понимаю... Чуть левее, пожалуйста, мне показалось, я вижу какое-то головоногое среди водорослей. Удрал, шельмец... Греби аккуратно, а я спущу свою маленькую сетку. Так вот, я не понимаю: наш корабль уже несет вымпел, совсем неплохой вымпел, полагаю, ты это замечал.

Стивен кивнул в сторону «Боадицеи», с мачты которой свешивалась длинная лента, демонстрируя ее принадлежность к действующему флоту.

– Я имел в виду широкий вымпел.

Стивен, ничего не понимая, смотрел на Джека.

– Широкий вымпел, Стивен, указывает, что ты являешься коммодором. И на всякие привилегии, сопутствующие этому званию. Ты, по сути, являешься флагманом, адмиралом, и несешь адмиральскую ответственность.

– Ну и что с того? Ты давно уже командуешь, и, на мой взгляд, неплохо. Я бы так не смог. Ты командуешь: «Так держать!» – и они так и держат. Чего же тебе еще надо? – Стивен говорил, но основную часть его внимания занимало все то же головоногое, хотя что-то у него в голове прошелестело о коммодорах, которых он неплохо запомнил: командир Ост-Индского конвоя, так замечательно поддержавший их в деле с месье де Линуа, звался именно коммодором.