Миссия невыполнима

– Точно 120? В заблуждение не вводите? Дайте-ка отчет, пожалуйста. Так, проверим. Кто знает, где мои очки? Дайте очки! Маша, принеси очки – у меня там, в столе в верхнем ящике, лежат запасные. И кофе заодно. Только после очков. Да сахара не забудь и сливок. Вечно с этими очками проблемы, вечно теряются. Может, уже склероз? Помните анекдот: «Врача спрашивают, что лучше – склероз или маразм? Он отвечает, что склероз лучше – забываешь, что у тебя маразм» Ха-ха. Керосинщиков, а ты что не смеешься? Типа, знаешь? Умный, да? C образованием? А скажи мне, Керосинщиков, сколько человек у тебя в отделе не сдали членские взносы за прошлый месяц? А скажи мне, Керосинщиков, сколько человек у тебя в отделе внутренне противятся распоряжением прямого начальства? А скажи мне, Керосинщиков, почему дамы в твоем отделе красятся не так часто, как у всех остальных? Что молчишь, давай отвечай!

– Ну, так, Ефим Упругович, они же пол моют, и стены, и окна, им же всем по семьдесят лет уже – зачем им краситься-то?

– Умный, да? C образованием? А почему тогда над анекдотом начальника не смеешься? Потому что умный? C образованием? Ладно, я еще с тобой разберусь, Керосинщиков! Где очки? Маша, ты принесла мне очки? Ага, вот они. А кофе? Давай быстрее, пересохло уже все внутри. Так, отчет. Поглядим-поглядим. 120 %! Все, вроде, правильно, без ошибок. А цифры не дутые?

– Обижаете, Ефим Упругович.

– Ладно-ладно, шучу.

Нам шутка строить и жить помогает!
Нас шутка строем по жизни ведет!
И тот, кто с шуткой по жизни шагает,
Тот точно, никогда в балансовых отчетах не наврет!

Запоминайте мотивчик. И чтоб к следующему совещанию все знали! А то мозги вышибу! Шутка, тоже шутка. Как известно, в каждой шутке есть доля шутки. Пиф Краснополь! Ты еще у нас пока не дорос, чтоб по имени-отчеству тебя называть. Так что давай Пиф, руби правду-матку, да так, чтоб не стыдно было!

– Я работаю у вас совсем недавно, но уже многого достиг и многому научился. Каждый из нас точно знает, что выполнение поставленных перед нами задач является нашей главной задачей, залогом процветания и расцвета всего нашего общества и страны в целом. И каждый из нас готов внеси свой вклад, чтоб над нами сияло жаркое солнце, и было чистое безоблачное небо. И поэтому я от лица всех присутствующих хочу сказать, что приложим, усилим и увеличим, но добьемся и перевыполним!

– Подожди, подожди, Ефимов! Что-то я отвлекся, задумался. Мысль не уловил. Повтори, пожалуйста, только покороче.

– Работаю, научился, задача, залог, вклад, увеличим!

– Что же, Вы, дружочек мой, Вы же не в банке работаете! Что это у вас все залоги, да вклады какие, да увеличения? Вы эти замашки денежных воротил тут нам бросьте! Не подобает человеку вашего-то возраста думать, там, о каких-то залогах, вкладах и прибылях. Стыдно, должно быть, стыдно! Садитесь уже, стыдно! Да уж. Чем дальше в лес, как говорится, тем злее партизаны. Совсем приехали! Вклады, понимаешь, залоги! А завтра что-нибудь еще придумают – например, поехать в стройотряд в Крым! Вместо Воркуты! Ну, дела. Ладно, вижу – есть еще над чем работать, есть недостатки, и существенные. Один вклад чего стоит, и залог! Что ж, сделаем выводы, а пока – все свободны! Т. е. – по рабочим местам, план с вас никто не снимал!

– Ну как сегодня прошел концерт?

– Да, ничего, нормально, хлопали – все как обычно.

– Устал, небось, гастроли-то напряженные! Уже сколько – четыре месяца каждый день пашешь?

– Да, скоро будет почти четыре. Но все уже закончено, считай. Осталось только еще один город охватить, и поедем домой. Нужно уже новую постановку создавать. А то эта начинает приедаться.

– А что думаешь делать?

– Да думаю взяться за Евгения Онегина. Переосмыслить, подкорректировать, внести ясность мысли и сознания. Избавиться, наконец, от дремучей трактовки из девятнадцатого века.

– А зритель пойдет, как ты думаешь?