Миссия пилигрима

Быстро выяснилось, что у многих на теле есть следы укусов клопов и блох, но все они, к счастью, застарелые, и не нашлось ни одного свежего. У Витуса камень упал с души, и он обменялся взглядами с Магистром. Ученый также повеселел, распрямился и бодро воскликнул:

— Ну, госпожа повариха, как дела?

Энано радостно поддержал его:

— Да, щё деется? В брюхе бурчит. Там одни клецки из воздуха!

Антонелла рассмеялась. Манера галантного Коротышки изъясняться развеселила ее.

— Подождите, господа, еще минутку!

Фабио извлек из неистощимых недр своей лавки две большие деревянные миски и добродушно пробормотал:

— Ничего нет на свете лучше горячего супчика, друзья мои. Верьте мне, я знаю в этом толк. Дайте человеку, проигравшему все свое состояние, горячего супа — и он утешится; дайте двум партнерам, которые не могут решить свои деловые разногласия, горячего супа — и они найдут общий язык; дайте трем врагам, люто ненавидящим друг друга, горячего супа — и они помирятся. Да, дымящееся кушанье может подчас оказаться более действенным, чем тысяча слов!

— Если только оно наконец готово, — сухо бросил Магистр. Он нетерпеливо помахал в воздухе своей ложкой, и другие последовали его примеру. Фабио нисколько не обиделся, а лишь воскликнул:

— Терпение, друзья! Pazienza, pazienza! Как вы думаете, почему я вытащил не одну, а сразу две миски? Чтобы мы могли угощаться все одновременно! А теперь buon appetito! Он погрузил свою ложку в горячий суп, зачерпнул побольше грибов и тыквы, потом зажмурил глаза и несколько раз подул. Затем медленно, почти благоговейно проглотил.

— А-а-ах! Антонелла, ты готовишь так же хорошо, как Миабелла, моя жена в Падуе!

— Уи-уи, си-си! Так же аппетитно, как аппетитная миссис Мелроуз в замке «Зеленая долина»[38]!

— Спасибо, — растроганно поблагодарила щеточница. Она, правда, не поняла восклицание малыша, сравнившего ее кулинарное искусство с талантами поварихи из Гринвейлского замка, но это нисколько не умалило ее радость.

Фабио проникновенно воскликнул:

— Ах, моя дражайшая супруга, ах, мои детки, как мне их не хватает!

— Сколько же у тебя детей? — поинтересовался Гвидо.

Фабио зачерпнул вторую ложку:

— Нет ничего проще, чем ответить на твой вопрос. Я уже восемнадцать лет разъезжаю по стране, стало быть, собственно говоря, отпрысков должно быть восемнадцать. Представьте себе: полторы дюжины маленьких Фабио и Фабий. Bambini е bambine! У всех, кстати, день рождения в ноябре.

— В ноябре? Как же это получается? — удивилась Антонелла, проявлявшая самый живой интерес к семейным вопросам.

Странствующий торговец заглатывал уже пятую или шестую ложку супа.

— Очень просто. Незадолго до Рождества я всегда возвращаюсь из своего путешествия, остаюсь дома на два месяца, делаю за это время жене ребенка, а потом снова — поминай как звали. Исчезаю и… э-э… что с тобой, Антонелла?

Лицо молодой женщины на мгновенье застыло, но потом снова приобрело обычное выражение. Она молчала, что отнюдь не успокоило торговца.

— Я что-нибудь не так сказал? Если так, то весьма сожалею. Scusi! Mi dispiace! Я только хотел сказать…

Магистр покачал головой и резонно возразил:

— Et semel emissum volat irrevocabile verbum.

— Это еще что значит? — заморгал глазами Фабио.

— «И, едва ты его произнес, летит невозвратное слово», — с выражением продекламировал маленький ученый. — Гораций. Не расстраивайся, мне это хорошо знакомо. Я в своей жизни тоже нередко произносил слова, которые хотелось тут же поймать обратно.

— Уи-уи, не бери в голову, человек-абракадабра.

К беседе присоединился Витус:

— Фабио не имел в виду ничего плохого, Антонелла. Каждый год он десять месяцев находится в пути и всего два месяца проводит дома. Когда же ему еще заниматься со своей женой… ну, в общем, ты сама понимаешь… Поэтому совершенно понятно, почему все дети рождаются в ноябре. Фабио, ты говоришь, их у тебя восемнадцать?

— Нет-нет, я сказал, собственно говоря, их должно быть восемнадцать. — Торговец опять принялся за еду. — В действительности их всего одиннадцать. Три раза мы… э-э… приостановили, а четверо малюток умерли.

Погрустневшее было лицо его тут же засияло снова, искорки привычного жизнелюбия брызнули из глаз:

— Но к Рождеству, когда я вернусь домой, их наверняка будет двенадцать! Благодаря Буссоле, моей ненаглядной красавице, я уже давно знаю, что Миабелла опять в интересном положении. И, если Всевышнему будет угодно, двенадцатый bambino появится на свет прямо на днях.

Витус отложил ложку в сторону, он был сыт.

— Тогда я надеюсь, что все пройдет благополучно. Но у такой женщины, как твоя жена, рожавшей много раз, осложнений быть не должно.

— Нет, nonsenso! — Фабио замахал руками. — У Миабеллы лошадиное здоровье! Ох, прости за выражение, Антонелла, я хотел, конечно, сказать, что она в добром здравии. Но если уж ты заговорил об осложнениях, что ты имел в виду, кирургик? Какие тут опасности?

— Да-да, что грозит женщине при родах? — Антонеллу тоже заинтересовала тема.