Миссия Припять

До моих ушей донеслось равномерное тяжелое дыхание, постепенно переходящее в стоны. Почему-то на ум пришли кадры из порнофильма – нечто подобное мне приходилось лицезреть, пребывая в приемной семье. Дети не такие уж и святые, какими их видели собственные родители: закрывая комнату на замок, они прятались под плотным одеялом и включали порнушку на маленьком телевизоре, которого у меня, кстати, никогда не было. Мне иногда приходилось бывать в компании сводных сестер и братьев. И подобное кино меня пугало.

Я поспешила покинуть странную комнату, напоминающую номер в борделе: слишком уж откровенные вздохи раздавались из пустых углов, в которых скопились пыль и грязь. Однако сделав пару шагов, наткнулась на еще одну квартиру.

И это оказалась квартира Лены.

Двери отсутствовали. Их кто-то заботливый снял с петель, и теперь они покоились на лестничном пролете. Книжные шкафы вытащены на середину квартиры – как только заходишь в прихожую, в глаза бросается зал, некогда заставленный мебелью. Но дивана уже не было, как кресел и складывающегося стола. Книги в беспорядке валялись под ногами. И лишь каким-то чудом уцелел маленький радиоприемник, снятый с гвоздей на кухонной стене.

– Все хорошо, все хорошо, все хорошо, все хорошо… – безостановочно твердил женский голос, рыдая навзрыд. – Все хорошо, все хорошо… О боже… Все хорошо, все хорошо… Я больше не могу, не могу, не могу!!

Сложно было узнать голос подруги, которая всегда казалась такой радостной и целеустремленной – в отличие от меня, любительницы плыть по течению. Но теперь Лена горько плакала, пытаясь успокоить саму себя. Хотя всего несколькими мгновениями ранее она тоже выглядела грустной и подавленной. И все из-за того парня в белой футболке и очках. Неужели его смерть так сильно ее заденет? Или сама авария? Короче, одни вопросы без ответов.

Я заметила валяющуюся на полу раскрытую книгу. Подняла ее, стряхнула со страниц мелкие кусочки земли. Несколько страниц отсутствовали. На обложке название стерто, а буквы со временем выцвели. Кажется, я видела ее на полке среди любимых Лениных книг.

Я вернула книгу на место. В квартире творился настоящий кавардак, но задерживаться здесь не имело смысла. Картина вызывала по-настоящему печальные эмоции: я была здесь всего несколько минут назад (или время в Чернобыле двигалось совсем иначе, чем в остальном мире?), и все выглядело отлично.

Все-таки не ошиблась я в своем намерении остаться в прошлом.

Я покинула квартиру. Прошла через еще один балкончик, каким-то чудом обошла валяющийся то тут, то там мусор – в основном, это было стекло, деревянные рамы, на которых сохранилась голубая краска, куски мебели, кресла без сидений в виде подушек, тумбочки без ящиков и столы, громадные рабочие столы. Представляю, какие они тяжелые…

На шестнадцатом этаже я заметила части лифтовой механики, когда от любопытства заглянула внутрь открытой кабины. Рядом валялся уже ставший привычным мусор – он был повсюду, словно напоминание, где мне приходится находиться. Самой лифтовой поблизости не оказалось.

Осмотревшись по сторонам, я увидела нарисованную черной краской стрелочку, указывающую на выход на крышу.

Прямо под крышей проходили какие-то незнакомые мне коммуникации. Под ногами насыпан утеплитель.

Я едва удержалась от визга, оказавшись на крыше гербовой шестнадцатиэтажки. Прямо дух захватывает от увиденного! Потрясающий вид на большую часть города с голыми крышами и блестящей “Аркой” вдалеке.

– Я думал, ты не придешь.

Я вздрогнула и, обернувшись, увидела сидящего в кресле Владимира.

На нем был светло-коричневый костюм и кепка, прикрывающая отросшие темно-русые волосы.

– Что ты здесь делаешь?

Володя развел руками:

– Это мое место. Я всегда сижу тут. Прихожу сюда и любуюсь красивыми видами.

Я всплеснула руками, показывая, что мне все равно.

– Ты, кстати, сегодня очень красиво выглядишь.

– Я сделаю вид, что мне приятно это слышать, – с сарказмом отозвалась я.

– Ты не меняешься. Что на этот раз я сделал?

Я пожала плечами:

– Ничего. А должен?

– Да вроде нет.

Я хмыкнула, смотря вдаль, на опустевший город.

И ничего не ответила.

– Кстати, ты молодец, смогла обвести взрослого мужика вокруг пальца, – с торжественной улыбкой произнес Владимир, прерывая возникшую между нами паузу. Я смотрела на него, склонив голову, и не могла понять, говорит ли он серьезно или, как обычно, ерничает. – Я когда пришел, в гардеробной тебя не нашел. Как же ты умудрилась сбежать?

– А ты думал, я буду вечно сидеть у тебя на цепи?

Володя встал и, выпрямившись, спрятал руки в карманы брюк.

– Пока тебя не было, – он отвернулся, подбирая нужные слова, – произошли неприятные вещи…

– Моя пропажа?

– Нет. – Вова помотал головой. – Это моя личная трагедия, и я считаю, что она никого не касается, кроме нас двоих. Геббельс, твой муж. Он объявил войну всему миру, а в частности – соседнему государству за дела прошлые. Я чуть с ума не сошел, когда увидел, что в гардеробной тебя нет. Всю станцию обыскал, но ты словно сквозь воду канула. Я пришел сюда. Я решил подождать тебя здесь. И, как видишь, не ошибся.