Миссия пролетариата

Уже внутри этого саморазличения можно выделить тело или объект, при этом материя не распадается на тела и не «складывается» из них, скорее, в телах материя достигает наивысшего постоянства. Резюмируя современное, конечно же, все еще промежуточное состояние естествознания и особенно принимая во внимание квантовую механику, скажем следующее: субстратные группировки, которые здравым смыслом всегда принимались за образец непроницаемости, инерционности, суть и в самом деле лишь явления, в том смысле, что они образуют мир как он есть «на расстоянии вытянутой руки». Составные части таких группировок находятся в процессе непрерывного метаболизма, как раз то «твердое», что по мнению здравого смысла твердит все остальное, и является текучим: клетки организма, молекулы, атомы в узлах кристаллической решетки, субатомные частицы в атоме, все они обновляются, меняются: неизменной, устойчивой (хотя и до поры до времени) остается только сумма мест – она, стало быть, больше заслуживает имени материя, чем приписанные к ней частицы. Так вот, действительно внимательное рассмотрение позволяет констатировать, что тело это прежде всего повторение, а материя есть «повторяющееся вообще». Теория суперструн впервые трактует частицы как моды (частотности) наиболее устойчивых колебаний. Это даже нетрудно себе и представить, имея в виду некий вселенский оркестр, где есть солисты, есть изредка вступающие инструменты, а вот партию частиц или твердых тел исполняет бесчисленная непрерывно звучащая массовка. Массовка, а стало быть, и массовость – вот хорошее определение материи, его следует запомнить и иметь в виду, поскольку оно является равнопригодным и для понимания материи в космологическом измерении, и для материалистического понимания истории. Массовость, повторяемость и устойчивость (постоянство в явлениях) – вот гораздо более точные и эвристически полезные атрибуты, чем непроницаемость и твердость, поскольку они исключают привязку наглядного представления к субстрату и субстратности. Твердость материи есть результат затверживания, идет ли речь о материи духовного производства или о материи универсума, затверженной до состояния твердого тела. То есть понятие материи остается понятием всех уровней, тогда как его отдельные манифестации вроде вещества, поля, предмета труда и вообще предмета (объекта) могут быть представлены только на отдельных уровнях. Поэтому материя как понятие есть неизменная теоретическая составляющая тотального праксиса, а материализм – универсальная философская ориентация, так или иначе противостоящая нематериализму. О сути такого противостояния необходимо сказать особо, но прежде следует завершить тему «Космология и материя» в ракурсе теоретического естествознания.

Итак, колеблющиеся суперструны, которые «заколебали» случайный узор, а именно доставшийся нам набор констант вплоть до субстратного, «твердого» состояния, – не они ли «сбили» материю, как бог Брахма, пахтавший первичный Океанос мутовкой Меру? В логике ветвящихся миров Эверетта – Дойча универсум предстает как один из миров, выделенный из мультиверсума благодаря тому, что тавтология совершает свою работу (онтологическую, а не логическую), настаивая на экземплярности, закрепляя проект, изъятый или избранный из среды неограниченной проективности. Собственно, все это понимал уже Гегель, конструируя устойчивость наличного бытия через соотношение с самим собой, которое само соотносится и с самим собой, и с первым соотношением. Повторение и повторяемость как среда повторения – вот что присуще материи отнюдь не привходящим образом. Все это общие, именно философские положения тотального праксиса, которые могут быть детализированы лишь в рамках обособленной теории. А каждая такая теория в свою очередь легко может потерять причастность к целому – что ж, ее поправит другая теория, именно так и осуществляется причастность к совокупной практике. Опыт естествознания от лапласовского детерминизма, который застал Маркс, до квантовой механики и космологии ветвящихся миров это полностью подтверждает. Свое место для материи и материализма есть в каждом изменении практики, и материалистическое начало всегда будет характеризоваться повторяемостью, воспроизводимостью, массовостью. И добавим характеристику, еще подлежащую последующему пояснению – аутопоэзисом. Благодаря этим проявлениям мы всегда узнаем материальное начало, будет ли оно выражено в производстве товаров, услуг, в производстве действительной жизни или природы, где оно явлено как генезис в противоположность поэзису.

Подойдем теперь поближе к материалистическому пониманию истории и, собственно, к миссии пролетариата.

Здесь приверженность материализму обретает особую важность – и что же она означает здесь исходя из ранее данных определений? Далее, что же будет соответствовать идеалистической позиции не только в общественном сознании, но и в общественном бытии?