Миссия России. Первая мировая война

Времяпрепровождение казалось здесь Кириллу бессмысленным, бесцельным. И все же он смирялся и понимал, что надо отдать должное и этому, чтобы залечить раны и опять быть в строю, быть молодым, сильным, нужным и любимым. Писать желанной женщине много он пока боялся. Писал только, что жив, здоров, что воюет-де, а времени, мол, нет. И даже намека не было в его письмах на то, что он ранен и лежит в госпитале в Могилеве. Пусть только знает она, что любит он ее и вернется к ней. Она отвечала так же кратко. Но письма ее, казалось Кириллу, дышали любовью. Правда, за все время со дня отъезда из Петрограда он получил только три ее письма, сам же написал в два раза больше.

Чтобы как-то провести время и развлечься, Космин пристрастился читать прессу и в особенности журналы. Более всего ему понравился еженедельный иллюстрированный журнал «Родина». В руки попался номер за сентябрь 1916-го. Кирилл с удовольствием и значительной долей иронии читал рассказ некого Н. Н. Брешко-Брешковского «Кавказские орлы». Сюжет рассказа касался боевых действий конных полков Дикой дивизии в Галиции.

«Полк расквартирован был в деревне Торске. Это была типичная русинская деревушка, напоминавшая украинския села нашей Подолии и Волыни и состоявшая из чистеньких, белых мазанок, крытых соломою. Эти халупы, богатыя и бедныя, и так себе, неровно лепились по скатам ложбин и оврагов; что ни халупа — усадебка с двором, навесом, конюшней и хлевом для свиней, овец и коров», — читал про себя Кирилл и с удовольствием вспоминал сельские картины Галиции, которые видел более года назад, во время прошлогоднего летнего наступления.

«На фоне дивчат и баб в ярких сподницах, белоголовых детей и седых, в кружок остриженных дедов, несмотря на июльскую жару, кутающихся в теплые кожухи, странными экзотическими пришельцами откуда-то с самаго сказочнаго далека рисовались смуглые, пергаментные, горбоносые всадники — кавказцы в косматых папахах, с удивительно тонкими тальями. Они принесли с собою сюда, в это галицийское приволье, свою непонятную гортанную речь, привели своих горских лошадок с высокими, никогда невиданными здесь седлами. И долго не могли свыкнуться русины с этими кавказцами, которые чудились им какими-то загадочными существами с другой планеты», — прочел Космин и подумал:

«И неудивительно. Эти “загадочные существа” пока танцуют лезгинку, но случись что, легко выпростают кинжалы, шашки и гурды и начнут колоть всех подряд, включая офицеров и самого князя Чавчавадзе, которые по описанию обедают тут же, сидя на ковре, по восточному поджав ноги».

Он перестал читать рассказ и начал рассматривать фотографии журнала в разделе иллюстрированного Всемирного обозрения.

«На Западном фронте. Перевозка тяжелых орудий по полевой железной дороге на фронте Соммы», — прочел он.

«Вот французы воюют! Даже полевую железную дорогу построили для тяжелой артиллерии. Не то что наши господа из военного ведомства. Вытащили из диких гор головорезов на полудиких лошадях, сформировали из них крупные банды наподобие полков и натравили пугать, резать и колоть цивилизованных австрийцев, венгров и чехов. И это назвали общенародным подъемом в войне с захватчиками-германцами», — негодовал про себя Космин.

Перевернул страницу-другую. Увидел фотографии города Броды.

«У австрийского памятника», «На железнодорожной станции», «Один из храмов», — читал он подписи под фотографиями и с теплом в сердце узнавал и вспоминал места, виденные им год назад.

Вскоре начался обход раненых. Космин присел на край кровати. Подошел лечащий врач — невысокий, коренастый, лысый, в окружении медсестер и двух коллег-ассистентов. Умные еврейские глаза в круглых очках прощупали его.

— И что же, геройский прапорщик все еще стремится на поля сражений?

— Да, доктор. Будьте так добры, верните меня в строй.

— Как чувствует себя ваша голова, прапорщик?

— Великолепно, доктор. Верьте.

Врач подсел на табурет. Внимательно посмотрел в глаза. Попросил Космина несколько раз сосредоточить взгляд на кончике носа, провел перед глазами пальцем направо, затем налево. Потрогал пульс на запястье Кирилла.

— Ну-с, сударь. Молодцом, — промолвил он негромко, — А как ваша левая рука-с?

— Не жалуюсь. Но чуть-чуть побаливает, — ответил Космин, шевеля пальцами из-под гипса.

— Ну-с, что ж. Гипс снимаем. Да и пора уж.

— Благодарю вас, доктор.

— Бог с вами, прапорщик. Возвращайтесь на ваш фронт. Только мой вам совет и пожелание. Это в ваших же интересах. Не снимайте как можно дольше черную подвязку с вашей сломанной руки. Но не надейтесь, вы вряд ли будете направлены в вашу же часть.

* * *