Миссия России. В поисках русской идеи

Пушкин в «Очерках по русской истории XVIII века» писал: «Екатерина явно гнала духовенство, жертвуя тем своему неограниченному властолюбию и угождая духу времени. Но, лишив его независимого состояния и ограничив монастырские доходы, она нанесла сильный удар просвещению народа. Семинарии пришли в совершенный упадок. Многие деревни нуждаются в священниках. Бедность и невежество этих людей, необходимых в государстве, их унижает и отнимает у них самую возможность заниматься важною своею должностью. От сего происходит в нашем народе презрение к попам и равнодушие к отечественной религии… Жаль! Ибо греческое вероисповедание, отдельное от всех прочих, дает нам особенный национальный характер… Мы обязаны монахам нашей историей, следственно и просвещением. Екатерина знала все это и имела свои виды…»

Окончательно подчиненный императрице Синод в эту эпоху иногда возглавлялся обер-прокурорами, не стеснявшимися своей отдаленности от Церкви и Бога – например, Мелиссино был открытым деистом, последователем свежерожденного в недрах европейского Просвещения и модного в ту пору учения о том, что Бог создал мир, но дальше от дел отошел, предоставив все свободной воле человека[25]. Посты, по его мнению, можно было сократить и держать нестрого, всенощные и вечерние службы заменить краткими молитвенными поучениями, а причащать детей до десяти лет вовсе не нужно. Мелиссино даже вносил такой проект на рассмотрение членов Синода, но они, шокированные, отказались принимать такую враждебную Православию идею.

Следующий обер-прокурор Чебышев был и вовсе атеистом, настоящим солдафоном в чине бригадира, который свободно бранился даже в присутствии членов Синода. Знаменитому апологету Фонвизину он не разрешил напечатать перевод книги Клерка «О бытии Божием» – и писатель, высмеивая это невежество, вывел его образ в своем бессмертном «Бригадире».

Указ о веротерпимости

В 1773 году Екатерина выпускает указ о широкой веротерпимости: «Как Всевышний Бог терпит на земле все веры, то и Ее Величество из тех же правил, сходствуя Его святой воле, в сем поступать изволит, желая только, чтобы между ее подданными всегда любовь и согласие царили».

Указ абсолютно понятный в логике развития империи. Нужна была мирная ассимиляция новых народов – в первую очередь мусульманских, новые инструменты влияния на кочевые народы, входящие в орбиту империи при Екатерине.

Но по традиции времени эти свободы другим исповеданиям даровались в ущерб свободам и даже святым обязанностям православной церкви.

За особое покровительство ламам буддисты считали императрицу божеством – воплощением богини Белой Тары. Таким же воплощением они считали и Елизавету Петровну, которая первой разрешила буддизм на территории России. Особым покровительством при Екатерине стали пользоваться родные ей лютеране – Россия активнее прежнего при ней заполняется протестантами и вообще немцами.

Сильно смягчилось – правда, только на время – и отношение к старообрядцам. Екатерина запретила и вывела из употребления слово «раскольник», легализовала старую веру, разрешила староверам селиться в новых указанных местах, но спустя время гонения на них возобновились. Сенат постановил, что староверам не разрешается строить храмы – и были снесены уже построенные церкви, разгромлен старообрядческий город Ветка. Дело было скорее политическое, чем религиозное, потому что часть старообрядцев считали Екатерину II, как и Петра I, царем-антихристом.

Даже официально запрещенный во всех странах Европы католический орден иезуитов при Екатерине прочно осел в России – здесь была открыта его штаб-квартира. А за разрешение строить мечети и медресе (духовные школы), за назначенное муллам жалованье из казны, за создание органов управления мусульманами империи (Духовное собрание) и за многие дарованные блага и свободы, которые позволили мусульманскому населению развивать свои культуру, религию и образование, за издание Академией наук Корана, татары называли императрицу «Эби пашта» («Бабушка-царица»)[26].