Миссия Шута

Он наклонился вперед и положил на мое запястье руку в тонкой перчатке. Шут сжимал мою руку всего мгновение, наша кожа не соприкасалась, но я почувствовал, как некая связующая нить протянулась между нами. Нет, не Сила и не Дар. Я даже не ощутил присутствия магии – в том виде, как я ее понимал. Нечто похожее происходит, когда попадаешь в необычное место и тебя охватывает ощущение, будто ты здесь уже бывал. И мне показалось, что мы с Шутом уже так сидели, произносили эти слова – и всякий раз наши слова запечатывало его короткое прикосновение. Я отвел глаза и наткнулся на взгляд Ночного Волка.

Кашлянув, я попытался заговорить о другом:

– Ты сказал, что знаешь ту женщину. Как ее зовут?

– Ты никогда не слышал ее имени. Однако о ней ты знаешь. Помнишь, во время войны красных кораблей нам рассказали, что их вождя зовут Кебал Робред?

Я согласно кивнул. Племенной вождь островитян, который неожиданно объединил всех под своим началом. С пробуждением драконов союз мгновенно распался. В некоторых легендах говорится, что дракон Верити пожрал главаря пиратов, в других – будто Кебал утонул.

– Ты слышал, что у него была советница? Бледная женщина?

Слова Шута показались мне ужасно знакомыми. Я нахмурился, пытаясь вспомнить. Да. До меня доходил такой слух, но не более. Я вновь кивнул.

– Хорошо. – Шут откинулся назад и заговорил почти небрежно: – Это она. И еще кое-что: она не только свято верит в то, что является Белой Пророчицей, но и убеждена, будто Кебал – ее Изменяющий.

– Тот, кто делает других героями?

Шут покачал головой:

– Нет. Ее Изменяющий уничтожает героев. Он уменьшает способности людей. Там, где мне удается что-то построить, она разрушает. Там, где я объединяю, она разъединяет. – Он вновь покачал головой. – Она верит, что все должно закончиться прежде, чем начнется вновь.

Я ждал, когда он продолжит, но Шут молчал. Тогда я подтолкнул его:

– А во что веришь ты?

На его лице появилась задумчивая улыбка.

– Я верю в тебя. Ты – мое новое начало.

Я не нашелся что ответить, и в комнате повисла тишина.

Он дотронулся до уха:

– Я ношу серьгу с тех пор, как мы с тобой виделись в последний раз. Но теперь я должен вернуть ее тебе. Там, куда я направляюсь, ее носить нельзя. Она слишком узнаваема. Люди могут вспомнить, что ты носил такую же. Или Баррич. Или твой отец. Она может всколыхнуть ненужные воспоминания.

Я смотрел, как он возится с застежкой. Сережка представляла собой синий самоцвет, оплетенный серебряной сетью. Баррич подарил ее моему отцу. Я носил ее после смерти Чивэла. В свою очередь я передал серьгу Шуту для Молли – в знак того, что я никогда ее не забуду. Однако он поступил мудро, оставив серьгу себе. А что будет с ней теперь?

– Подожди, – попросил я. – Не снимай.

Он удивленно посмотрел на меня.

– Если нужно, замаскируй ее, только не снимай. Пожалуйста.

Он медленно опустил руки.

– Ты уверен? – с сомнением спросил Шут.

– Да, – твердо ответил я.

Когда на следующее утро я проснулся, Шут уже встал, помылся и оделся. На столе лежала уложенная сумка. Оглядев комнату, я не заметил его вещей. Он вновь превратился в благородного лорда. Было забавно наблюдать, как он в своем роскошном наряде готовит кашу.

– Значит, уезжаешь? – глупо спросил я.

– Сразу после завтрака, – тихо ответил он.

Нам следовало бы отправиться вместе с ним.

Первые слова, с которыми Ночной Волк обратился ко мне за последние дни. Я удивился и посмотрел на него – Шут тоже.

– А как же Нед? – спросил я.

Ночной Волк лишь взглянул на меня, словно я знал ответ. Он ошибался.

– Я должен остаться, – сказал я им обоим.

Мне не удалось их убедить. Я казался себе ужасно степенным, уравновешенным и важным, и мне это не понравилось.

– У меня есть обязательства, – почти сердито продолжал я. – Не должен мальчик возвращаться в пустой дом.

– Ты прав, – тут же сказал Шут, однако даже его согласие вызвало у меня раздражение.

Настроение у меня окончательно испортилось. Завтрак прошел в молчании, а когда мы встали из-за стола, я почувствовал ненависть к липким тарелкам и котелку с кашей. Привычные обязанности вдруг показались мне невыносимыми.

– Я оседлаю лошадь, – мрачно сказал я Шуту. – Нет нужды пачкать твой роскошный костюм.

Он ничего не ответил, и я быстро вышел из хижины.

Казалось, Малта уже почувствовала, что ей предстоит путешествие, и нетерпеливо переступала ногами, однако не мешала мне седлать ее. Я делал все не торопясь, в результате, когда я закончил, упряжь Малты была в идеальном порядке. Мне почти удалось успокоиться, но когда я подвел лошадь к крыльцу, там уже стоял Шут, положив руку на холку Ночного Волка. На меня вновь нахлынула тревога, и я по-детски свалил вину на Шута. Если бы он не навестил меня, я бы не понял, как сильно без него скучал. Я бы продолжал оплакивать прошлое, но не начал бы томиться из-за будущего.