Миссия (СИ)

После перерыва, в одной из наших атак Васечка вместе со мной собирается разыграть штрафной метрах в тридцати от ворот. Внушительная стенка закрыла нам ближний угол, а дальний надёжно охраняет вратарь. Трёх наших форвардов в штрафной намертво прихватили. Я отхожу от мяча в сторону стенки и становлюсь чуть правее. Колобок заряжает почти в меня на уровне пояса. Резко разворачиваюсь и бью по пролетающему мячу, направляя точно в ближний угол. Вратарь бессилен. 3:0

Тут железнодорожники отыграли один мяч. Их Пирогов на добивании пробил таки нашего Пираева. 3:1.

В середине второго тайма Ильин вновь, после разреза Колобка, проходит по левому флангу и выкладывает прямо на ногу Шувалову. Витёк заряжает в упор, но попадает во вратаря. Отскочивший вправо мяч Анисимов направляет точно в ближний угол. 4:1.

Васечку сшибают в штрафной противника. Он сам берётся бить пенальти и разводит мяч и вратаря по разным углам, начав после этого танцевать, показанную мной когда-то, ламбаду… 5:1.

Проходит буквально пять минут и Колобка снова рубят у одиннадцатиметровой отметки. Васёк, улыбаясь устанавливает мяч, а воротчик Грачёв кричит ему:

— Я знаю. Знаю, куда ты будешь бить.

И надо же… Угадывает с броском. Ветеран "Локо" Антоневич так переживал всё случившееся на поле, что запрыгал перед Васьком, как ребёнок, вереща: "Давай сейчас потанцуем! Ну, давай!"

В конце матча все уже наелись. Получаю мяч перед штрафной. Убираю мяч под себя, кручусь, отрываясь от опекуна. Выйдя на ударную позицию, изо всех оставшихся сил бью в левый угол ворот. Вратарь вытягивается в струнку, но не достаёт…6:1. А вот и финальный свисток.

После раздачи автографов, плетёмся с Васечкой и Амосовым чуть живые к общаге. Тётя Дуся заставляет Серого поплясать на вахте, а потом вручает телеграмму. " Приезжаем двадцатого вечером поездом Ростов встречай Зина Нина". Оказывается у Амосова были две младшие родные сестры. Вот они то и собирались приехать. Причём Зина бесследно пропала во время войны, а Нина была умственно отсталой и жила с бабушкой в Ростове. И вот приезжают… Серёга в непонятках зачесал репу…

К Васечке приходила Мира с подружками и попросила его поиграть на гитаре во дворе. Колобок посмотрел на меня, как бы говоря "поиграю чуток и всё… ничего такого"… И пошёл, излучая лучи дворовой славы.

Я же читал учебную брошюрку размноженную на гектографе. Плохо пропечатанные буквы стали прыгать в глазах… Засыпаю… И сниться мне берег. Мы с нею бегаем, целуемся. Всё как обычно. Но, Боярский поёт, что всё пройдёт… Да. Пройдёт всё. Кроме Любви… https://youtu.be/RF25xjZc1xQ?t=1

20 сентября 1950 года. Москва.

Вместо тренировки помогаем переезжать тренеру Короткову в новую квартиру. Все хоккеисты "ВВС" за городом на базе тренируются. Поэтому тренер попросил ему помочь "двухстаночников". Нас, значит.

В это трудно поверить, но двенадцатикратный чемпион Москвы, пятикратный чемпион СССР и семикратный обладатель Кубка страны, председатель секции хоккея и тренер сборной Москвы(считай СССР) в 1948 году — всё это наш тренер, не имевший до сего дня отдельного жилья. Полковник Павел Михайлович Коротков жил на квартире у своей тёти Марии Пржевальской, чей муж Евгений Степанович был профессором МГУ. Всё это мы (я, Шувалов и Архипов) узнали за чаепитием перед переездом. Пока ждали машину, родной брат тренера Александр, работавший, как он нам сказал, в одном из Комитетов при Совете Министров, поведал, смеясь, как послал перед войной письмо Лаврентию Павловичу Берия в связи с несогласием своего увольнения из НКВД.

— Ну, и что маршал? — открыв рот от удивления, спрашивает Шувалов.

— Тогда Комиссар госбезопасности первого ранга, — поправляет Витька брат тренера, — Восстановили в должности и вскоре направили в Берлин налаживать связи с нелегалами. Как раз до начала войны успел… "Брайтенбах", "Старшина", "Старик" и "Тенор" в сорок первом начали передавать бесценную для нас информацию. Я даже после начала войны ездил по Берлину. Отвозил рацию и батареи питания. Знакомый офицер из СС прикрыл, полагая, что я еду на свидание с любовницей…

Охренеть!!!! Штирлиц шел по улицам Берлина и ничто не выдавало в нем русского разведчика: ни рация за спиной, ни волочащийся сзади парашют, ни болтающийся у бедра маузер…

Вечером заваливает Амосов. Серёга встретил сестёр и твёрдо уверен, что Зина — не его сестра. Заходим знакомиться. Смешливая Нина была гиперактивна. Едва представившись, начала показывать привезённые фотографии, рассказывая, какая хорошая у неё была бабушка и как её хоронили. Она постоянно жалась к Зине, подставляя голову под поглаживание. Затем, младшая сладко зевнула и, сложив руки на стол, положила на них голову. Зина тихонько трясла её и повторяла, глядя на нас:

— Нина. Нина. Не спать. Не спать…

Оставив задремавшую сестру, Зина посмотрела на нас.