Миссия (СИ)

Как там Пушкин говорил? «Здоровью моему полезен русский холод». Добавлю: и американский — тоже.

Как сопоставить тот факт, что я переселяюсь к океану, туда, где по большей части в году царит жара? Где большую часть года температура тридцать градусов? Да вот так! Не всегда же жара. Опять же — а кондиционеры на что? Нахоложу — мало не покажется. Зато — океан! Яхты! Всегда мечтал иметь яхту! И парусную, и скоростную…

— Насколько я знаю, ты не куришь, Майкл? — спросил Никсон, когда мы отошли от дома по аллее, обрамленной стриженым кустарником — не возражаешь, если я закурю?

— Кури, Ричард! — усмехнулся я — А если бы я был против, ты бы не стал курить при мне?

— Но ты же не против? Зачем рассматривать варианты и умножать число сущностей? — усмехнулся президент США — Знаю, что слишком много курю, но что поделаешь? Бороться с самим собой — что может быть труднее, не так ли? Вот ты, часто борешься со своими желаниями?

— Часто, ох, как часто! — со вздохом признаюсь я — бесы, они ведь такие! Толкают в ребро, нашептывают желания. Упаси господь!

— Майкл, ты веришь в бога?! — Никсон был искренне удивлен — Мне казалось, что вы, коммунисты, как один атеисты!

— Ну во-первых, одно другому не мешает. Почему это коммунист не может верить в бога? А во-вторых… знаешь, что я тебе скажу… люди, побывавшие на границе жизни и смерти частенько начинают верить в бога. Я не воцерковленный человек, в церкви бываю редко — возможно потому, что считаю: у человека для общения с богом не должно быть посредников. Человек обращается к богу напрямую, и ему не нужно для этого строить специальные дома.

— Вот как! — Никсон вроде даже обрадовался — да ты оказывается близок к учению квакеров?

— Ну… можно сказать и так. Что-то вроде агностика — признался я — Ведь кто-то создал этот мир? А кто? Или — что? С годами начинаешь об этом задумываться, и вывод напрашивается только один… И кстати, с чего ты решил, что в Союзе нельзя верить в бога? Да, большевики некогда дров наломали — и церкви сжигали, и грабили храмы, и священников убивали. Но Сталин потом остановил это безобразие. Так что нет в Союзе никакого преследования за веру!

— Майкл… у меня есть достоверная информация, что ты якобы обладаешь даром предвидения. Что можешь предсказывать события, и уже предоставил много ценной информации, которая позволила арестовать маньяков. И дал прогнозы по катастрофам — и советским руководителям, и нашим спецслужбам. Это все так? У тебя есть такой дар?

— Есть, Ричард. Иногда в моей памяти всплывают кое-какие картины из будущего. Вернее — я ЗНАЮ кое-что из будущего, что может пригодиться людям. Откуда я это знаю — не представляю. Но знаю.

— И ты можешь предсказать мое будущее? — голос Никсона не изменился, но я буквально всем телом почувствовал напряжение. Вот он, момент истины! Вот ради чего он меня пригласил!

— Ричард, а ты на самом деле хочешь знать свое будущее? — спросил я после паузы, глядя в глаза повернувшегося ко мне Никсона. Он как раз раскуривал свою трубку, пользуясь золотистой (наверное, золотой) зажигалкой. Раскурив, он выпустил струю дыма и медленно кивнул:

— Да, хочу.

— А если это будет тебе неприятно? Если ты услышишь такое, из-за чего меня возненавидишь? Мне как-то не хочется рисковать потерять твое доброе отношение. Я им очень дорожу. Мне сейчас проще сказать тебе, что ничего не знаю, ничего не помню — ты подосадуешь, и забудешь обо мне.

— Обещаю, что никаких репрессий, никаких гонений в твой адрес не будет! — взгляд Никсона сделался колючим, острым — но и ты будь со мной откровенен! Я ведь знаю, что ты… ЗНАЕШЬ. Итак, что будет с моей политической карьерой?

— Все будет плохо. Ты войдешь в историю как единственный президент, который из-за импичмента закончит свои полномочия раньше, чем положено. Конгресс тебя сожрет.

— За что?! Что я такого сделаю, что они на меня набросятся?! — Никсон был удивлен и раздосадован, на лбу у него залегла глубокая складка.

— И не только конгресс. Тебя будет ненавидеть весь американский народ. И это притом, что ты не дашь скатиться стране в дефолт и завершишь Вьетнамскую войну. Наконец-то прекратишь эту дурацкую бойню.

— Да скажи же ты — за что?!

— Все начнется семнадцатого июня этого года. Пятеро неизвестных заберутся в штаб Демократической партии и займутся настройкой подслушивающей аппаратуры, а также фотографированием документов. Их заметит сторож, вызовет полицию. Этих людей арестуют. Никто и никогда не докажет, что твой штаб и ты лично послали этих людей забраться к демократам, но все будут уверены, что это именно так. У тебя сейчас хранятся незаконные записи разговоров демократов, и они всплывут на расследовании конгресса, и в конце концов эти записи тебя утопят. Кроме того, установлена прослушка в Овальном кабинете, и у тебя имеются записи разговоров со своими соратниками. И на одной из записей ты будешь требовать противодействовать расследованию конгресса о проникновении в штаб демократов. Вот это тебя и утопит окончательно.