Миссия в глубины времени

– Ты молодец, боец, я, как и обещал, не буду тебя расстреливать.

– Спасибо, господин офицер, но что мне теперь делать? – униженно спросил Самвел.

– Я не буду убивать тебя, но за меня это сделает другой! – рассмеялся офицер и кивнул головой солдату. Тот подошёл и сделал несколько выстрелов в голову красноармейца.

Офицер брезгливо посмотрел на лежавшие трупы, прошёл перед строем и снова обратился к пленным:

– Слушайте меня внимательно! Наша доблестная армия скоро будет праздновать победу в Москве. Вы можете стать свидетелями этого исторического события, если будете служить великому Рейху. Мы не станем вас убивать, вы последуете за нами, а потом мы решим вашу судьбу. Возможно, вы еще окажите пользу великой Германии. Это большая честь для вас и ваших потомков, которые будут жить в Германской империи, и славить своих предков, которые освобождали землю от коммунистической заразы. А теперь следуйте за мной!

Немецкий офицер закончил речь. Солдаты, толкая нас автоматами, построили в колонну. Из трёхсот человек, которые ехали в этом эшелоне на фронт, осталось менее ста бойцов, многие из них были ранены и держались друг за друга, истекая кровью.

Немцы повели нас в неизвестном направлении, за нами двигались танки и бронемашины с солдатами на борту. Вдруг сзади прозвучали автоматные очереди. Все мы непроизвольно обернулись и увидели, что раненых бойцов, которые не в силах были сами идти, нацисты расстреливали, затем бросали трупы в грузовик.

– Почему они расстреляли раненых, дядя Ильхам? – встревожено спросил меня Бахтияр, который шел рядом со мной.

– Им не нужна лишняя обуза.

– Нас как собак убивают, мы же пленные!

– В этой ситуации есть только одно правило: у кого ружьё в руках, тот и диктует свои условия! А у немцев этих ружей предостаточно, вот они и задумали установить мировое господство.

– А разве можно только оружием подчинить весь мир? – спросил юноша.

– Нет, конечно, но они хотят страхом, силой и ненавистью завоевать мир. Бахтияр, ты лучше мне скажи, как ты попал в добровольческий отряд? Тебе же, наверное, еще шестнадцать лет!

– Семнадцать с половиной! Я жил с родителями в пригороде Баку, в посёлке Баилово. После восьмого класса пошёл в помощники к отцу, он у меня бурильщик. С начала войны многие ребята из нашего класса записались добровольцами, меня сначала не брали, но потом…

– Так ты, значит, нефтяник? Похвально, парень! У нас в республике быть нефтяником – это большой почёт и уважение.

– А вы, дядя Ильхам, где вы работали до войны?

– И я тоже нефтяник, Бахтияр!

– Здорово! А на каком промысле вы работали, дядя Ильхам?

– Ну, как тебе сказать! В общем, я был руководителем. А теперь вот обычный солдат. Такие, брат, дела.

Нас привели в село, где уже стояли немецкие танки и боевые машины, замаскированные срубленными молодыми деревцами. Всё здесь казалось мёртвым и безжизненным. Местных жителей не было, даже не слышался лай дворовых собак, что совсем непривычно для деревенской жизни, – словно по этим местам прошёл смертоносный ураган и смел все живое.

А немцы чувствовали себя здесь хозяевами. Они шутили, громко разговаривали, кто-то в сарае наигрывал на губной гармошке марши, а другие ему подпевали. Увидев пленных, солдаты начали смеяться и прицеливаться в нас из винтовок, пугая выстрелом.

– Вот сволочи! Мало того что они нашу землю топчут, так ещё и смеются над нами! – воскликнул сердито Гасан и плюнул в их сторону.

– Э, Гасан, ты что делаешь? Ведь они расстрелять тебя могут за это, – предостерег красноармеец, стоявший рядом.

– А мне наплевать! – воскликнул в сердцах Гасан.

– Тише, ты что раскричался? Человек ведь прав, могут расстрелять за это и тебя, и других бойцов в придачу. Успокойся, Гасан! – тихо сказал я. – Хм, интересно, где мы сейчас находимся? – перевел я разговор в другое русло.

– На территории Украины. Я знаю эту местность, мне приходилось сюда ездить в командировку, – убежденно сказал пожилой мужчина.

* * *

Нас заперли в сельском клубе, в зале со сценой и деревянными скамейками. В темноте что-то все-таки можно было разглядеть. Немецкие танки ещё какое-то время не выключали прожекторы, и свет от них проникал сквозь щели досок, которыми были забиты окна клуба.

– А я думал, что они нас расстреляют! Когда увидел наших товарищей, расстрелянных и сожжённых, посчитал, что они и нас не пощадят. И что теперь с нами будет, дядя Ильхам? – Бахтияр постоянно обращался ко мне с какими-то вопросами – парнишка волновался и нуждался в поддержке взрослого мужчины.

– Ты об этом не думай, сынок, если бы они хотели нас расстрелять, то давно бы это сделали. Им нужна рабочая сила, поэтому они нас оставили в живых.

– А я фашистам не верю, они звери, и всё равно не пощадят нас. Надо бежать отсюда, пока они нас всех не прикончили. Вы видели, что они сделали с нашими ребятами, даже раненых бойцов не пожалели! – вспылил Гасан. – Надо бежать в лес, а там мы пробьёмся к нашим. Нас здесь около сотни бойцов – мы сила! Если у нас будет четкий план, мы сможем освободиться, – Гасан склонял бойцов к побегу.