Миссия в Париже

– Ну что вы жметесь у ворот! Не видите, народ сгорает от любопытства на вас поглядеть.

Ребята, и верно, стояли на своих позициях, однако работу прекратили, ждали, когда гости войдут во двор.

Пропустив Гольдмана и Миронова впереди себя, еще раз скользнув взглядом по вывеске над воротами, Кольцов пошел по двору рядом с Заболотным.

– Ну и как вы тут?

– Живем потихоньку. Главное, что в тепле и не голодаем.

Увидев приближающихся незнакомцев, которых вел воспитатель, старшие принялись за дело и усердно застучали топорами. Малыши тоже торопливо задвигались по двору с охапками хвороста и дров. Они уже знали слово «комиссия», а также то, что этой самой «комиссии» надо показывать трудовое рвение. И они старались, зная, что позже Заболотный их похвалит.

А Павел присматривался к детям, пытаясь узнать среди них своих «крестников» Катю и Николая. И никак не мог выделить их среди снующих мимо малышей.

– Смотрю, прибавилось народу. Сколько их у вас сейчас? – спросил Кольцов.

– Семнадцать. Пять девочек и двенадцать пацанов. И заметь, все местные, из Основы. А если харьковских начнем подбирать, целая дивизия образуется.

– Так подбирайте.

– Легко сказать, – вздохнул Павло и печально пояснил: – Крышей над головой, простынями, одеялами, да и одежонкой – этим мы еще как-нибудь обеспечим. Все дело упирается в кормежку. Лютый голод подступает. Умные люди говорят: к весне проявится. Да и с обслугой не все так просто. Мы с жинкой уже не справляемся. А кого попало сюда не возьмешь. Дети – дело сурьезное.

Неподалеку от них остановилась девчушка с охапкой хвороста в руках, уставилась на Кольцова.

– Что, Катюха, неужели не признаешь? – прервав свой рассказ, обратился к девочке Павло.

Теперь и Кольцов увидел в лице девочки что-то знакомое. Нет, он сам вряд ли смог бы узнать Катю. Тогда, теплой осенью, она была тощенькая, воздушная. Сейчас же перед ним стоял, закутанный в ватные одежды и повязанный толстым шерстяным платком, эдакий большеглазый колобок и настойчиво его рассматривал. Лицо девочки постепенно озарялось робкой улыбкой.

– Папка? – несмело спросила девочка, все еще сомневаясь, не ошибается ли. И, бросив на снег хворост, она совсем близко подошла к Кольцову и вновь, теперь уже настойчиво, спросила: – Вы правда папка?

Поначалу растерявшийся Кольцов подхватил девочку на руки, стал ее целовать и, сглаживая первоначальную неловкость, сквозь сдавивший горло спазм, приговаривал:

– А я, понимаешь, не сразу узнал… Все ищу, ищу глазами, а ты… ты, понимаешь, такая закутанная… Ах ты, мой воробышек!

Катя тоже прижималась к нему, все пыталась обнять его за шею, но толстые одежки мешали ей.

Павло Заболотный, поняв, что он сейчас здесь лишний, незаметно отошел в сторону.

Потом Павел почувствовал, как кто-то обхватил его за талию, и увидел подле себя Колю.

– А мы вас ждали, – торопливо заговорил он. – Мы каждый день вас ждали. А вы все не приходили.

– Я пока ненадолго, – почему-то стал растерянно оправдываться Павел. – Но я скоро вернусь. Мне только надо… надо поскорее закончить войну. И я тут же. Я вас не забываю. Никогда. Ни на день.

Затем Павел опустил Катю на снег, взял их обоих за руки и сказал:

– Ну, ведите!.. Показывайте, что у вас тут?

Они повели его по протоптанной в первом робком снегу дорожке, свернули к сараю.

– Это – коровкин домик, – пояснила Катя. – Здесь «Маркиза» живет. А еще у нее есть дочка, «Маруся».

– Ну как же! Я же их помню. Я их тогда, давно, уже видел, – напомнил Кольцов.

– А «Алмаза» вы не видели, – сказал Коля.

– «Алмаз» – это собачка? – спросил Кольцов.

Катя переглянулась с Колей, и они одновременно расхохотались. Катя даже приседала от смеха, Коля же, как и подобает мужчине, смеялся сдержанно.

– Соба-ачка, ха-ха! – заливалась Катя.

– «Алмаз»! Ну, может, козел? – попытался угадать Кольцов, чем вызвал еще большее веселье.

– Да нет же! Нет! – пришел Кольцову на выручку Коля. – «Алмаз» – конь! Настоящий конь. Мы на нем уже два раза катались. Он у нас совсем недавно. Только его, наверно, отдадут. У нас нет сена. А кони любят сено.

– И еще сахар. Только сахара у нас тоже нет, – добавила Катя.

– Откуда же у вас взялся конь? – спросил Кольцов.

– Его Ромка привел, – ответил Коля.

– Нет, Ромка с Данилкой, – поправила брата Катя.

– Ну да! – согласился Коля. – Они – цыгане. Цыгане любят коней.

Вернулся отвлекшийся по своим делам Заболотный.

– Исаака Абрамыча и того, твоего гостя, я до начхоза приставил. Пускай хозяйственные дела порешают, – доложил он.

– Кто же у тебя начхоз? – поинтересовался Кольцов.

– Та – жинка. Она лечшее меня разбирается, что в хозяйстве надо. Ну там, где что купить, что смолоть, на чем сварить? Я в этой бабской машинерии слабо разбираюсь, – и, широко улыбнувшись, Заболотный добавил: – У меня забота, как у комдива: общее руководство. Чтоб во всех подразделениях военный порядок был.

– В принципе правильно, – согласился Кольцов и затем попросил: – Ну покажи-ка коня!