Миссия в Ташкент

Времени было немного, и поскольку поезда не ходили по расписанию, а отправлялись тогда, когда были готовы железнодорожники, всегда была некоторая опасность, что он мог отправиться до назначенного часа. Тем не менее я решил, что должен посмотреть Самарканд. Г-жа Мандич и я отправились в город. А сам Мандич, который бывал уже здесь несколько раз, остался присматривать за нашим нехитрым багажом, но вынужден был вынести его из поезда, на случай, если бы он отправился до нашего возвращения. Пройдя пешком некоторое расстояние, мы наняли дрожки (конный экипаж), и с них мы осматривали достопримечательности.

Всемирно известный Регистан,[78] окруженный великолепными мечетями и медресе,[79] выглядел заброшенным. Среди кучи обломков синих изразцовых плиток, выковыренных охотниками за сувенирами, растяжка из стальных тросов, удерживающая от падения один из больших минаретов[80] доказывала, что советские власти не совсем пренебрегали своей обязанностью по сохранению этих уникальных красот, построенных после того, как Тамерлан сделал этот город своей столицей в четырнадцатом столетии.

Мы посетили мавзолей Биби Ханум,[81] жены Тамерлана, где я сфотографировал госпожу Мандич, стоящей за огромной резной мраморной подставкой для Корана, на которую эта священная книга клалась во время чтения ее верующим со специального возвышения.

Нам показали Шах-и-Зинда,[82] мавзолей живого царя — мусульманского святого, похороненного в очень красивом и величественном здании с куполом и минаретом. Все гробницы были украшены лазурно-голубыми изразцами, как и сама могила Тамерлана. Форма купола была не похожа ни на одну из могил Великих Моголов Индии, и, как говорят, своим видом обязана была дыне. Внутри все напоминало подобные могилы в Дели и Агре; надгробия — в том числе и самого Тамерлана, представляли собой большие темные нефритовые плиты, размером с тела погребенных, находившимися в подземной усыпальнице под ними. Для их осмотра нам пришлось спуститься в подземелье, где нашим единственным источником света была свеча.

У меня не было времени на детальное знакомство с этими памятниками, а эта книга вряд ли может служить путеводителем по этим сооружениям, датируемым началом пятнадцатого столетия.

В Самарканде я купил самый лучший и самый большой виноград, который я когда-либо видел, величиной почти с грецкие орехи. Я также купил две круглые корзины огромного изюма, который был впоследствии нашей самой большой роскошью во время поездки по пустыне. Мы вернулись на железнодорожную станцию около десяти часов, но поезд не тронулся до пяти часов дня, и, оказывается, мы могли бы неторопливо осматривать все эти замечательные достопримечательности столицы Тамерлана вместо того, чтобы так спешить во время их осмотра.

Здесь, в Самарканде, Мандич встретил несколько сербов, и они все просили его помочь им уехать отсюда. Мы ничем помочь им не могли. В конце концов мы и сами не знали, как мы сможем выбраться из страны. У одного из них я купил портсигар с вырезанным на нем видом самаркандских мечетей.

В Самарканде в поезд села группа из шести афганцев. Они называли себя миссией. Все вагоны были переполнены, и везде, куда бы они ни заходили, их отказывались пускать, при этом в весьма грубой форме на русском языке и на местных наречиях. Я был удивлен, видя, как страшный ЧК упрашивает людей взять этих пассажиров. «Вспомните, что они — наши союзники, боровшиеся против империалистов», — сказал один человек. В нашем собственном вагоне было небольшое помещение; нам удалось этого добиться, сказав чекистам об опасности со стороны бухарских шпионов в отношении нас. Поэтому я предложил взять афганцев в наш вагон, скорее из-за злости на других пассажиров. Оказалось, что эта важная миссия состояла из трех солдат, везущих письмо от генерала Мохаммеда Вали Хана губернатору Мазар-и-Шерифа, и трех мелких торговцев, которых я впоследствии видел сидящими на корточках на базаре Бухары и продающих чай!

Эти афганцы разговаривали между собой на пуштунском, и я довольно хорошо понимал, о чем они говорят. Я их простодушно спросил, говорят ли они по-персидски. Они сказали, что нет, только на афганском языке, и сказали мне названия разных вещей по-пуштунски. Странствующая театральная труппа развлекла нас небольшими сценками, в то время как афганцы еще больше развлекли меня своими историями о своей победоносной войне. Они захватили Пешавар, Атток, Лахор и Дели, но не захватили Калькутту или Бомбей. В целом, я думаю, нам удалось пережить долгую, утомительную железнодорожную поездку лучше, чем другие пассажиры.