Миссия в Ташкент

Правительство Бухары, как я мог лично наблюдать, было безнадежно старомодным, и большевики легко могли вести там свою работу с помощью, как сейчас говорят, «пятой колонны». В конце концов большевики пошли на насильственное свержение власти эмира. При поддержке самолетов, бронеавтомобилей и бронепоездов город был захвачен вооруженными силами большевиков под командованием товарища Фрунзе в сентябре 1920 года. Три груженных золотом и драгоценными камнями вагона было вывезено из бухарского Казначейства.

Вся западная Бухара, включая Бурдалык, где я переправлялся через Оксус, в это время была захвачена, но сам эмир продолжал еще в течение нескольких месяцев вести неравную борьбу в восточных районах своей страны.

После потери города Бухары эмир перебрался в город Гиждуван в сорока верстах на северо-восток от Бухары; затем он перемещался в окрестностях Карши и Гузара, где он был разбит при столкновении с большевиками, после чего продолжил свое бегство в направлении Байсана и Гиссара. Из Гиссара эмир направил письма Вице-королю Индии, но эти письма так к нему и не пришли. Там положение у него было очень опасным, и поэтому он отправился на юг в Курган-Тюбе. В Кала-и-Вамар на Оксусе все еще был бухарский губернатор. Эмир хотел добраться до этого места, а затем направить свой путь в Гилгит и Индию, но большевики послали силы с Памира в Хорог (к югу от Кала-и-Вамара), чтобы отрезать ему дорогу. Помимо большевистских сил ему препятствовал глубокий снег, который был почти непроходимым.

Когда он понял, что дорога на Гилгит ему перерезана, то он должен был направиться в Ханабад в Афганистане, переправившись через Оксус выше расположения парома Сераи. В феврале 1921 года эмир оставил Ханабад ради Кабула, куда он прибыл в мае. Афганцы обращались с ним, как с заключенным, и подвергали цензуре все его письма, но позволяли ему ежемесячно тратить определенную сумму денег на текущие расходы. Однако вооруженную борьбу с большевиками продолжили басмачи, к которым присоединились остатки сил эмира.

В эту сложившуюся ситуацию вмешался Энвер Паша со своими пантюркистскими идеями. Турки первоначально пришли из Центральной Азии, и тюркские языки, на которых говорят по всей Центральной Азии, очень похожи на турецкий язык самой Турции. Но турецкий язык сам воспринял ряд слов из персидского, арабского и других языков, и пантюркисты заменили их чисто турецкими словами. Это было сделано в расчете на связи, столь надолго прерванные, между турками в Малой Азии и их двоюродными братьями в Средней Азии. Эта связь усиливалась тем фактом, что султан Турции обычно воспринимался как халиф и глава мусульманской религии. Энвер женился на племяннице султана, но скорее в политических целях, и представлялся зятем халифа. Целью Энвер Паши было создание турецкой империи в Средней Азии, которая позже бы воссоединилась с Турецкой империей в Анатолии и Европе. Победа басмачей над большевиками казалось, могла дать им шанс и создать предпосылки для воплощения его идей в жизнь.

Это движение неизбежно становилось панисламским, что приводило к разногласиям и ослаблению его в некотором отношении. Можно предположить, что Персия и Афганистан объединились для противодействия пантюркизму.

Проблема состояла в том, что на самом деле никому Энвер Паша в тот момент был не нужен. Все мечтали сесть и любыми способами прекратить войну. Как российское правительство в Москве, так и турецкое правительство дали ему понять, что не хотят иметь с ним ничего общего. Он надеялся получить более теплый прием в Афганистане, но на пути туда со своими семьюдесятью сторонниками он был захвачен бухарцами, только что захватившими город Душанбе. Этот город теперь столица Таджикистана и его название было изменено на Сталинабад.[124]

Он был задержан, но пользовался значительной локальной свободой и помог бухарской армии советами относительно стратегии борьбы против большевиков; бухарцы, однако, не доверяли ему полностью.

Энвер задержался в Средней Азии всего лишь на год, когда 4 августа 1922 года он был убит около селения Бальджуан в Восточной Бухаре. Его мантия упала на плечи Сами Бея, но мечта о создании огромной турецкой империи в Средней Азии растаяла с его смертью, а сам Сами Бей сложил оружие в июле 1923 года и ушел в Афганистан.