Миссия в Венецию

— И это достаточно серьезное предупреждение, — со смехом сказал тот из них, что стоял с моей стороны. — Наши друзья горят желанием воспользоваться своим оружием.

Максисон поблагодарил их и отъехал. Мы начали медленно продвигаться к воротам.

— Да уж, по всему видно, меня уважают, — насмешливо заметил я.

Максисон посмотрел на меня.

— Вы должны быть готовы к этому, — проворчал он.

На гребне дюны я заметил еще четырех копов. Один из них лежал за пулеметом и контролировал дорогу. У другого я заметил портативную рацию. Мы проезжали мимо них со скоростью черепахи. Рассмотрев эмблему на крыле, они сделали нам знак проезжать. Да, Митчел сказал правду: обычным способом в тюрьму проникнуть было совершенно невозможно.

Дальше мы натолкнулись на баррикаду, сделанную из ствола дерева. Я остановил катафалк. Три копа выскочили из укрытия и со смехом окружили машину. Один из них, высокий рыжий тип с физиономией ирландца, кивнул головой Максисону.

— Привет, Макс, — сказал он, улыбаясь. — Как тебе нравятся наши приготовления к войне? Потрясающе, не так ли? Этот подонок Флаггерти никому не доверяет. Мы дрожали от холода этой ночью, а сейчас поджариваемся на солнце. Ты в тюрьму?

— Да.

Коп перевел взгляд на меня.

— Я никогда раньше не видел этого типа, — сказал он. — Кто он?

— Мой новый ассистент Георг Масон, — довольно хладнокровно ответил Максисон. — О'Хейли в отпуске.

— Это меня не удивляет. Он всегда в отпуске. Законченный бездельник. — Коп плюнул и повернулся ко мне: — Рад познакомиться, Масон. Я Клэнси. Как тебе нравится новая работа?

— Довольно милая, — ответил я, пожимая плечами. — Приятно сознавать, что клиенты не могут тебя обругать.

Он расхохотался.

— А ты не лишен чувства юмора! — сказал он, хлопнув себя по ляжкам. — Эй, парни, — обратился он к другим копам, — как он вам?

Те тоже смеялись.

— Что ж, — заявил Клэнси, — я не думал, что на такой работе еще можно сохранить чувство юмора.

— Ничего другого нам не остается, — ответил я. — А что здесь происходит? Началась война? Я отродясь не видел столько полиции.

Клэнси вытер рукавом потное лицо.

— А, не травите душу! — недовольно проговорил он. — Поймали эту Уондерли, и шеф воображает, что Кейн попробует вызволить ее оттуда. Шеф ненормальный, но никто не смеет сказать это ему. Держу пари, что Кейн давно пересек границу штата. Он не идиот и не станет рисковать головой ради девицы, с которой был знаком всего одну ночь.

— Но она вся из себя, — заметил один из копов. — Красотка! Я с удовольствием обменял бы ее на свою жену.

— И я с удовольствием сделал бы это, — сказал Клэнси, — но не стал бы рисковать из-за нее своей шеей.

— Видимо, Флаггерти очень уважает этого парня, раз призвал под свои знамена столько полицейских, — заметил я со смехом.

— Я же сказал: Флаггерти ненормальный, — презрительно произнес Клэнси. — Если эта дама убежит, то Флаггерти потеряет свою должность. Я лично слышал, как Киллиано предупреждал его.

— Этого не случится, — сказал я. — Держу пари, что он сейчас сидит где-нибудь в баре, пока вы жаритесь на солнце.

— Ты так думаешь? — Клэнси нахмурился. — Ах подонок! Он торчит в своем кабинете с кондиционером на первом этаже полицейского управления и оттуда рассылает приказы! — Он копнул носком форменного ботинка песок и осуждающе покачал головой. — Не знаю, что за порядки в этой тюрьме. Вчера умерла заключенная, а сегодня утром еще одна потеряла рассудок. Это произошло как раз тогда, когда я заступал на дежурство. Войдя туда, вы сразу услышите ее вопли и смех. Есть от чего и самому свихнуться.

— Но ей же в таком состоянии нельзя находиться в тюрьме, — бросил я.

— Ее выпустят через день или два. Сейчас она находится в соседней камере с малышкой Уондерли. Флаггерти решил, что это подействует на нее нужным образом, раз она будет видеть эту ненормальную сквозь решетку и постоянно слышать ее вопли.

Я сжал руль, почувствовав головокружение, но, к счастью, Клэнси ничего не заметил.

— Они ни в коем случае не должны держать эту сумасшедшую в тюрьме, — продолжал Клэнси. — Это действует на нервы другим заключенным. И ведь она представляет опасность. Ее заключили в тюрьму за то, что она ударила ножом своего престарелого отца. Я лишний раз подумаю, прежде чем подняться в блок «А».

— Дайте нам проехать, Клэнси, — сказал Максисон, бросив на меня взгляд. — Нас ждут в десять.

— Хорошо. У этих парней все в порядке, — сказал он, обращаясь к другим копам. — Пусть проезжают.

В тот момент, когда я на катафалке медленно объезжал заграждение, Клэнси крикнул мне:

— Если вы встретите этого проходимца Кейна, передайте, пусть побыстрее решится проверить нашу бдительность. Надоело жариться на солнце!

— Я попрошу первым делом выбрать себе гроб, — пообещал я. — Мы сочтем за честь взять на себя его похороны!

Копы довольно расхохотались.

— Ну, как себя чувствуете? — спросил я Максисона.

Он вытер лоб носовым платком. Ему было не по себе.

— Пока все благополучно, — прошептал он.

— Вы слышали, что сказал этот коп? — спросил я, сжав зубы. — Та сумасшедшая около малышки. Вы поняли, что это означает?

— Да, — дрожащим голосом отозвался он.