Миссия выполнима

Спазм немного утих, и он поднялся с места. Легкая слабость в правой ноге, но ходить она ему не мешала. Утром он позвонит Дику Кермоду.

Президент проводил его до двери:

– Позаботьтесь о своем здоровье, Декс. Вы знаете, что будет, если вы не выручите нас из беды. Следующим в списке стоит старина Милт Люк.

Это была странная и пугающая мысль. Спикер палаты представителей, конечно, еще не выжил из ума, но уже достиг того возраста, когда старики впадают в утомительное многословие и им требуются большие усилия, чтобы восстановить в памяти какой-нибудь недавний факт.

Президент сказал:

– Я говорю серьезно, Декс. До дня вашей инаугурации Милт Люк остается вторым человеком, который в случае чего должен взять бразды правления. Приняв присягу, вы можете назвать кандидатуру нового вице-президента, которую утвердит конгресс. Кстати, вы уже кого-нибудь приметили?

– Вы говорите так, как будто не верите в возвращение Фэрли.

– Я надеюсь, что он вернется. Но дела не всегда идут так, как нам хочется, Декс. Может быть, мы не сможем вызволить его вовремя; может быть, мы не вызволим его вообще. И тогда вы станете президентом. Подберите себе вице-президента, Декс, и сделайте это поскорее.

Агент Пикетт вместе с группой телохранителей встретил Этриджа в коридоре и проводил до машины. Теперь Этридж ездил на одном из президентских лимузинов. Откинувшись на спинку сиденья, он прислонился затылком к подголовнику, чувствуя, что боль начинает понемногу затихать.

Сэм Марч, подумал он. Марч будет хорошим вице-президентом. Хладнокровный, опытный сенатор, настоящий республиканец… Господи, но ведь Марч погиб.

Этридж выпрямился, глядя в окно. Многих из них уже не было в живых. В это трудно было поверить.

В салоне лимузина было тихо. Негромкий шорох шин, мягкое дуновение тепла от нагревателя. Ночь была холодной и туманной, окна машины запотели, щетки стеклоочистителей монотонно ездили взад и вперед. Затылок водителя выглядел широким и надежным. В эти дни агенты Секретной службы, обычно разговорчивые, хранили полное молчание.

Большой черный лимузин – похоже на катафалк, подумал он. Сколько он видел их за эту неделю. Бесконечные похороны. Он не мог попасть на все. Большинство из них проходили дома, в родных штатах, но некоторые – особенно почетные – перенесли на Арлингтонское кладбище. Он побывал на многих церемониях, и каждый раз они напоминали ему самые первые государственные похороны, которые ему довелось увидеть. Погода тогда стояла ненастная: было влажно и душно, и процессия медленно двигалась от Капитолия к Арлингтону под проливным дождем. Кортеж тянулся с величественной пышностью, в аллее перед Капитолием стояло много ветеранов, а в почетном карауле, сопровождавшем гроб Черного Джека Першинга, мелькали лица Эйзенхауэра, Хэра Арнольда и многих других, кого теперь уже нет в живых.

Связь поколений получалась просто поразительная: Этридж был современным конгрессменом, человеком семидесятых, может быть, восьмидесятых годов; Першинг сражался с индейцами на границе продвижения поселенцев…

Лимузин остановился. Люди из Секретной службы дежурили в автофургоне – это была их передвижная штаб-квартира. Этридж проскользнул в свой дом вслед за агентами, которые проверили каждую подозрительную тень. Теперь они держались очень напряженно, эти агенты. Они внимательно делали свою работу и не хотели допустить ни одной ошибки.

Дома ему сказали, что Джудит уже легла; он с удивлением посмотрел на настенные часы, висевшие в холле: половина двенадцатого.

«У президента длинные часы». Он повесил пальто на крючок в холле и положил шляпу на полку. Ужасно устал. Головная боль стихла, но он чувствовал себя полностью опустошенным: это был тяжелый день и невыносимая неделя.

«Он прав. Мне это не под силу». Президентские амбиции всегда казались ему чем-то вроде патологии, которой сам он, по счастью, не страдал.

Он прошел в свой кабинет. Дворецкий, как обычно, налил ему коньяку и бесшумно вышел из комнаты. Этридж погрузился в кресло, глядя на стоявший рядом телефон.

Он испытывал что-то вроде предсвадебной лихорадки. Разумеется, ты не думаешь всерьез сбежать, но временами нападает паника. Президентство – да, конечно, он его хотел. Разве это не мечта любого политика?

Ему пришлось посмотреть номер в книжке; он набрал несколько цифр, поглядывая на часы и напустив на себя небрежный вид. Хорошо, хоть головная боль прошла.

– Резиденция конгрессмена Би.

Это был голос Ширли Би, старавшейся говорить официальным тоном; он улыбнулся:

– Привет, Ширли, это Декс Этридж.

– А, сенатор!

– Как дела?

– Спасибо, хорошо.

Она говорила с сильным бирмингемским акцентом.

– Энди дома?

– Да, конечно, сейчас я его позову.

«Положение обязывает». Этридж откинулся в кресле, чувствуя, как в его руках напряглась нить власти.

– Алло? Сенатор?

– Да, Энди. Простите, что беспокою вас в такой поздний час.

– Ничего страшного. Я еще не ложился. Пишу письмо вдове сенатора Марча – пытаюсь подобрать слова.