Миссия Земля

Конечно, он вынужден был подчиниться: несмотря на протекцию императора, он оставался государственным служащим, обязанным исполнять приказы свыше.

Целый час мы переходили из одного барака в другой, из одной хижины – в другую, осматривая условия содержания больных. Я даже попытался заговорить с некоторыми пациентами, но одни совсем не обращали на меня никакого внимания, другие принимали меня за привидение, а один больной даже вручил мне медицинский рецепт на два миллиарда кредиток – бедняга не имел с собой ни чеков, ни даже удостоверения личности. Еще один пациент, словно ребенок, гонял по двору перевернутую тачку. Я попытался спросить у него, почему он не вернет тачку в нормальное положение, на что он, по секрету, ответил мне, что никак не может сделать этого, ибо в таком случае кто-нибудь обязательно ее чем-нибудь нагрузит.

Пройдя по всему поселению, я убедился, что, хотя хижины были уже довольно старые, они содержались в чистоте, и что, хотя некоторые пациенты и вели себя крайне странно, среди них все же не было физически больных или раненых. В диспансерах и изоляторах царил порядок, врачи и санитары исправно исполняли свои обязанности.

Наконец придумав, как подловить заведующего, я повернулся в его сторону и сказал:

– Я не вижу здесь людей преклонного возраста и очень сомневаюсь, что для поддержания жизни больных необходимо применение геронтологической техники. По правде говоря, я начинаю подозревать, что вы убиваете престарелых больных, требующих особо тщательного ухода.

На его смуглом обаятельном лице незамедлительно проступил яркий румянец.

– Нет, все совсем не так! – закричал он. Минуту он находился в раздумье, потом сказал;

– Идемте со мной!

Нехт прошел прямо в регистратуру, где находились длинные ряды огромных дисплеев. Удалив из помещения стажу любопытных служащих, он, усевшись за один из компьютеров, пробежался пальцами по клавиатуре, отыскивая данные на самых великовозрастных пациентов и все время не переставая вслух комментировать:

– Вы видите? Сто девяносто один. Двести три. Сто восемьдесят девять. Сто девяносто два. – И так он продолжал довольно долго, пока мне не пришло в голову, что в клинике, наверное, находилось не менее полумиллиона больных, и на просмотр данных по всем пациентам уйдет, по меньшей мере, целый день.

Поразмыслив хорошенько, я язвительно сказал:

– Вижу, что вы упорно избегаете информации о заключенных здесь по политическим мотивам людях.

Он вдруг остановился и с испугом повернулся ко мне – лицо его в этот момент утратило весь свой шарм,

– Но у нас здесь нет политических заключенных! – попробовал возразить он.

– Не лгите, мне все известно! – проговорил я самым страшным голосом, на какой только были способны мои голосовые связки. – Мне известно, что у вас БЫЛИ политические заключенные, пока вы не убили их!

– Послушайте, – в растерянности проговорил Нехт. – Вы не имеете права разговаривать со мной в таком тоне, Если бы такое, как вы говорите, случилось, весь персонал клиники причастный к этому инциденту, был бы тут же расстрелян!

– К несчастью для вас. – настаивал я, – я располагаю верными сведениями У вас ЕСТЬ политические заключенные. Мне даже известны имена двоих из чих

Он смущеино помотал головой и сказал – Не знаю, о ком вы говорите. Вас, должно быть, дезинформировали, инспектор

– Найдите в списках, – приказал я, – имена доктора Кроуба и Ломбзра Хисста'

Вдруг он вздохнул с облегчением и засмеялся,

– Ах, эти! – обрадованно заговорил он. – Но они вовсе не политические заключенные, как вы предполагаете. Они самые сумасшедшие из всех сумасшедших,

– Найдите их имена! – повторил я строго.

Пальцы его снова забегал по кнопкам клавиатуры.

ИХ ИМЕНА ОКАЗАЛИСЬ В СПИСКЕ!

Нехт попытался объяснить мне, что их данных не было в базе данных по геронтологическим экспериментам потому, что они были еще слишком молоды Хиссту было всего сто семьдесят, а Кроубу – сто восемьдесят. И у меня не должно быть претензий к сотрудникам клиники.

– Они – политические заключенные! – заявил я в очередной раз – Я должен осмотреть их!

Заведующий с сожалением покачал головой, рукой указывая на дисплей, где напротиЕ имен интересующих меня людей стояли пометки: "ХИССТ ОБЩЕНИЕ ЗАПРЕЩЕНО. Может разговаривать только с Кроубом. КРОУБ: ОБЩЕНИЕ ЗАПРЕЩЕНО. Может разговаривать только с Хисстом".

– Им нельзя ни с кем говорить, – объяснил Нехт – Им запрещены свидания с кем бы то ни было. Это королевский приказ!

– Ага! – сказал я – А какое мне дело до королевских приказов7 Ваша вина доказана. Вы СОДЕРЖИТЕ здесь политических заключенных, и эти пациенты такие же сумасшедшие, как вы или я Что ж, благодарю вас за помощь, Нехт. Я сейчас же отправляюсь назад и составлю рапорт начальству о том, что в Конфедерационной Психиатрической Клинике… Заведующий совершенно растерялся. С глазами, полными слез, он взмолился:

– Пожалуйста! Не надо! Эти двое и правда сумасшедшие! Самые настоящие!