Миссия Зигмунда Фрейда. Анализ его личности и влияния.

Психоанализ возвращается сегодня в Россию, и это можно только приветствовать. Но возвращается он вместе с целым шлейфом мифов. Напри мер, сегодня самым ходовым является миф об из начальной враждебности психоанализа всякому тоталитаризму. Объявляется, что именно поэтому психоанализ подвергался преследованиям при Сталине и Гитлере. Хорошо известно, что книги Фрейда сжигали в нацистской Германии и запирали в спецхраны в СССР. Значительно менее известно то, что после эмиграции психоаналитиков — ев реев из страны Третьего рейха их "арийские" коллеги благополучно существовали в институте, руководимом кузеном Геринга, получившим, кстати, аналитическую подготовку. Единственному из немецких аналитиков, протестовавшему против нацистского режима, А. Митчерлиху его коллеги поставили характерный для психоанализа диагноз, согласно которому негативное отношение к Гитлеру объяснялось "вытесненной гомосексуальностью". Идеологический запрет на психоанализ в СССР тоже у всех на памяти, но то, что в нашей стране в 30 — е годы психоанализ сошел со сцены, не было результатом специальных идеологических мер и никак не связано с особой несовместимостью психоанализа и тоталитаризма. Если последний термин вообще имеет какой-либо смысл, то под него подпадает и коммунистический режим 20–х годов. При всех отличиях от последующего периода этот режим уже тогда был однопартийной диктатурой, положившей конец свободе слова, — с внесудебными расправами, Соловками, высылкой за границу или ссылками в места не столь отдаленные своих идеологических противников. Психоаналитики не относились к числу последних: достаточно просмотреть труды ведущих психоаналитиков 20–х годов, чтобы обнаружить их полную солидарность с режимом. Говорить о принципиальной несовместимости психоанализа с коммунистической идеологией могут лишь несведущие лица: он не превратился в официальную "научную психологию" режима отнюдь не в силу недостатка стремления к тому наших фрейдистов. О. Хаксли не зря сделал провоз вестниками "храброго нового мира" и Фрейда, и Маркса — наряду с мичуринской биологией и языкознанием Марра психоанализ вполне мог стать господствующей психологической доктриной.

Разумеется, сегодняшнее лицемерное морализаторство неожиданно "прозревших", что клеймят позором людей того времени, омерзительно: кормившиеся объедками с брежневского стола идеологи и литераторы осуждают тех, кто был полон веры и готов служить новой религии. Фрейда — марксисты 20–х годов во крайней мере не были проходимцами.

Известно, что Фрейд поначалу с интересом от носился к "гигантскому социальному эксперименту" в СССР, а потом резко отрицательно охарактеризовал не только коммунистическую утопию, но и средства ее достижения. Но мало кто из его биографов приводит те страницы из писем Фрей да, где он одобрительно отзывается о корпоративном режиме австрийского канцлера Дольфуса как "меньшем из зол" по сравнению с раздавленной социал — демократией, не говоря уж о похвалах Муссолини и книге с дарственной надписью, по сланной диктатору.

Зато давняя неприязнь к Юнгу поддерживает кочующие по газетам и журналам обвинения в его "пособничестве нацизму", причем наши журналисты охотно подхватывают и даже "развивают" этот слух. Так, в одной из самых популярных цен тральных газет можно было прочитать: "Юнг да же стал видным ученым в окружении Гитлера…" Видным ученым Юнг стал как раз "в окружении" Фрейда, но разрыв с последним привел к обвинениям в "антисемитизме" как главной причине переосмысления теории либидо. По этой версии, если Ференчи отступился от учителя из-за "психоза", то Юнг сделал это по столь же очевидным и далеко не возвышенным мотивам. Таков, к сожалению, способ полемики, который до сих пор со храняется в психоаналитической среде. К действительной истории взаимоотношений Фрейда и Юнга все это имеет весьма отдаленное отношение.

Примеров подобного писания истории психоанализа не счесть, беспристрастность вообще редка, особенно среди последователей Фрейда. Он сам не был образцом этой добродетели ученого. Но у него, в отличие от слишком многих его учеников, имелись иные достоинства, и Фромм, при всей критичности своего подхода, отдает должное Фрейду не только как талантливому исследователю, но и как человеку.

Идолопоклонники сделали из Фрейда кумира. Не случайно многие письма и черновики Фрейда увидят свет не раньше ХХ в. (по совместному решению семьи и ближайших учеников Фрей да) — авторитет отца — основателя для них важнее исторической истины, да и той действительной роли, которую сыграли идеи Фрейд в науке и культуре нашего времени. В свое время Фрейд бросил вызов многим устоявшимся предрассудкам викторианской эпохи. Наверное, именно поэтому еретики от психоанализа лучше понимают жизнь и творчество Фрейда, чем его правоверные ученики.

Алексей Руткевич.