Миссионер

В монастырские ворота вошли двое богато одетых мужчин. Оглянулись в нерешительности, спросили у проходившего мимо светлобородого монаха, где найти игумена. Тот, не поднимая глаз, указал на угловой домик с церковкой и, неслышно ступая, отошел.

В келье старца монах едва слышно сказал:

— Отче, брат мой приехал. Благословите поговорить с ним.

— Прежде помолимся.

Старец и монах стали на колени перед образами.

Молиться вместе со старцем — великая честь.

Монах с первого слова ощутил, как теплотой откликнулось его сердце, претворяя и его самого, и все вокруг в единый радостный молитвенный вздох.

Не старец немощный, осеребренный сединами, стоял согбенно рядом, а вечно молодая душа его, усмирив себя во прах, освободила себя от плотского для вмещения благодати Духа Святого.

Не было ни тени, ни грустинки, ни малейшего телесного неудобства.

Все здесь сияло и радовалось, пело и животворилось неопалимым огнем великой любви Христовой.

— Ступай, чадо, к брату твоему и с любовью скажи ему слово Божие. Благослови тебя Господь.

— Константин, брат мой, здравствуй.

— Антон? Ты?

— Антона нет. Теперь мое имя Авель. При пострижении нареченное. Я виноват, тяжко согрешил перед тобой. Прошу тебя, прости меня, подлого.

— Что ты… Конечно, прощаю, брат. Конечно. Ты тоже… меня… прости…

— Бог простит, как я простил. Благодарю тебя. Сильно мучился я. Теперь легче стало.

— И мне… тоже полегчало. Как же ты здесь оказался?

— Господь призвал.

— Как это?

— Из тюрьмы вышел. Куда идти, не знал. Зашел в церковь посоветоваться. Батюшка подсказал, а сюда пешком пришел.

— Тебя не узнать. Как тебе здесь живется?

— Хорошо. Теперь хорошо.

— Я в последнее время часто вспоминал о тебе.

— Знаю.

— Откуда?

— Я просил Господа, и Он мне открыл про тебя. Я молился о тебе, и Господь охранял тебя.

— Ты хочешь сказать, что и здесь я не случайно?

— Я просил Господа, и Он привел тебя сюда. Сильно мучился я, брат, совесть меня обличала.

— Меня тоже. Как же нам теперь жить? Я искал тебя, чтобы вместе…

— А мы теперь и будем вместе. Раньше нас разделяла обида, теперь соединяет любовь.

— Ты сказал, что знаешь обо мне. Раз так, скажи, как жить мне теперь. Я запутался.

— Помнишь парк на берегу океана? Ты его раем назвал.

— Ты и об этом знаешь?

— Я словно твоими глазами все видел. Не удивляйся, Богу все возможно. Ты вспомни синее море, высокие пальмы, кусты лавра, цветы, траву, платаны. Там еще пруды, а в них рыбка плавала. Птицы летали и стрекозы. Вспомни, сколько там было солнца! Как красиво! В тюрьме, где я сидел, тоже были красивые места. Меня там посылали в яблоневом саду работать, цветы начальству тюремному выращивал. И все-таки это была тюрьма. А там, куда мы должны вернуться из земного заточения, так несказанно красиво, что нет и слов таких, чтобы объяснить. Нет красок таких, чтобы нарисовать. Нет света такой яркости и силы, чтобы сравнить.

— А ты откуда это знаешь?

— Я просил Господа, и Он мне показал.

— А что там люди, то есть души их, делают?

— Блаженствуют и славу Господу поют.

— Ну, это же, наверное, скучно…

— Что ты! Постой… Ну, вспомни праздник или веселый счастливый день. Вспомни, как поет душа от радости. Да и люди поют на праздниках, а как же! Но это всего-навсего песня заключенного в тесноте грязной, душной камеры. А сейчас вспомни любимую девушку. Когда ты любил, ведь ты только о ней и думал, только с ней и мечтал быть. Но девушка эта — тоже лишь такая же заключенная в колонии строгого режима. А теперь представь мир, в котором нет ни печали, ни грусти, ни смерти и боли, ни зависти, ни обид. Нет уродства и разрушения, ржавчины и тьмы. Трудно представить, правда? Это потому, что мы сроднились с грехом, свыклись с миром греха. А там!.. В Царствии Отца нашего нет греха. Вседержитель этого Царства — Источник любви, сама любовь. Как же должна петь от радости и благодарности душа, когда она созерцает любимого Отца, Создателя, Бога любви, само совершенство, своего Спасителя от зла и тьмы. Если мы способны любить пораженное грехом земное существо и петь ему песни, то какие гимны должна петь душа в царстве света и любви Царю Небесному!

Ты спросил, как жить тебе? Ты уже пробовал найти ответ в миру, даже у светила мирового психоанализа.

— Ты и об этом знаешь…

— Да… Кое-что он тебе сказал правильно, но выводы сделал просто убийственные. Он предлагал тебе легкую царапину лечить ампутацией, на место мелкого бесенка поселить в душу самого сатану. Нормальный для человека поиск Бога заменить богоборчеством. Ты — русский, поэтому по происхождению, по складу души своей богоборческое западничество чуждо тебе.

— Поэтому за границей мне тошно было? А всему русскому я радовался?

— Конечно. Так вот тебе и цель жизни. Истинная цель. Спасение души для Царствия Небесного. Там наш Отец, там наше вечное будущее.

— Звучит просто. А как это сделать?