Миссионерский кризис православия

К сожалению, в Византии чудеса апостолов переживались как нечто более важное, чем проповеднический труд апостолов. Отсюда следовало, что подражать Апостолам нельзя: ведь это Господь их вел, Господь обращал сердца язычников. Человеческое усилие по достижению понимания на столь Божественном фоне меркло, становилось чем-то неважным и неинтересным. Миссия считалась делом прежде всего чудесным. А чудотворению научиться нельзя… Миссия в истории Православной Церкви почти всегда переживается как чудо и почти никогда — как систематическая работа.

Так что создание в современном Тихоновском богословском институте миссионерского факультета, а в Белгороде — миссионерской семинарии надо честно признать шагами столь же необходимыми, сколь и модернистскими.

Поэтому я свои семинарские лекции по миссиологии начинаю с предупреждения: «Я ни одного человека к вере не привел. Вам это тоже не удастся. Только у Творца есть возможность касаться этой глубины человеческого сердца. Без благодати, помогающей проповеднику, наше слово не дойдет до этой глубины… Ну, вот и все. Больше вы от меня о благодати ничего не услышите. Стяжанию Духа Святого на лекциях в семинарии вообще научить нельзя. И не важно — это лекции по догматическому богословию, по литургике или по миссиологии. Научить можно только тому, что в пределах человеческих сил. Вот об этом мы и будем с вами говорить все следующие годы. Как самому не стать препятствием на пути действия Просветителя. Как помочь разобрать эти препятствия, уже нагроможденные другими людьми или самим невером. А практикума по чудотворению у нас не будет».

Надо честно заметить зазор между нуждами современного миссионерства и тем образом апостольства, который существовал в византийской церковной памяти. В многотысячестраничном дневнике равноапостольного (!) святителя Николая Японского постоянно говорится о проводимых им проповедях и беседах. Но нет рассказа о чудесах, которые он творил для уверения японцев в истине Православия.

Преп. Макарий Алтайский также говорил о том, что дело Божие совершается «под покрывалом обыденности» (поясняя, что явных чудес Господь не дает ради нашей же немощи — чтобы Его миссионеры не впадали в гордость)[252].

А много ли известно чудес из жизни св. Иоанна Златоуста? На чудо ли он надеется? «Но почему, — говорят некоторые, — ныне чудес не бывает?» А ныне я не имею нужды в знамениях. Почему? Потому что и без чудес научился веровать Господу. Залога требует тот, кто не верит, а я, как верующий, не требую ни залога, ни чудес. Поэтому им давались знамения не как верным, но как неверным, дабы они уверовали. Таким образом, и св. Павел говорит: знамения суть не верующим, но неверным (1 Кор. 14,22). Видите, что не для бесчестия нашего, но паче для большей почести Господь сократил явление чудес своих. Он творит так, желая открыть нашу веру, что мы веруем Ему без залогов и без всяких чудес. Те люди, не получив предварительно видимых знаков и залога, не поверили бы Ему касательно предметов невидимых, а я и без того показываю Ему всю веру. Вот причина, почему теперь не бывает чудес»[253].

Значит, Господь может помогать миссионеру не через внешние чудеса, а через его речи. Чудо будет в подборе слов и аргументов, в верной интонации, в достижении понимания.

Проповедовать же надо словами и аргументами. Причем и слова, и аргументы должны быть понятны не только однокурсникам по Духовной Академии, но и тем внецерковным людям, ради которых и ведется христианская проповедь.

В истории Церкви известны чудеса миссионеров. В VI веке неподатливость язычников вынудила св. Лаврентия покинуть Англию. Приняв решение, «он велел на ночь постелить ему постель в храме блаженных апостолов Петра и Павла. Вознеся множество молитв и пролив немало слез о печальном состоянии Церкви, он лег и уснул. И во сне явился ему блаженнейший предводитель апостолов и в тишине ночи бичевал его долго и тяжко. Потом он спросил с апостольской строгостью, почему Лаврентий бросает вверенное ему стадо и какому пастырю собирается он препоручить овец Христовых, покидая их среди волков. «Неужели ты забыл мой пример? — добавил он. — Ведь для блага малых сих, доверенных мне Христом ради любви Его, претерпел я цепи, бичи, темницу и всяческие муки. Наконец я принял смерть, даже смерть крестную, от рук неверных и врагов Христа, дабы сподобиться венца вместе с Ним». Глубоко тронутый бичеванием и словами блаженного Петра, слуга Христов Лаврентий рано утром отправился к королю саксов и, подняв одеяние, показал ему следы ударов. Изумившись, король спросил, кто осмелился нанести ему эти увечья, и, узнав, что нанес их ради его спасения апостол Христа, исполнился великого страха. Тогда же он оставил служение идолам, отослал прочь свою незаконную сожительницу, принял веру Христову и крестился; впредь он изо всех своих сил служил делу Церкви» (Беда Достопочтенный. Церковная история народов англов, 2,6).