Миссис Брэникен [Миссис Бреникен]

Обняв Джейн, миссис Брэникен провела ее в одну из комнат предоставленного ей помещения, где обе женщины свободно могли отдаться своим чувствам. Долли помнила лишь о заботах Джейн во время пребывания в Проспект-Хауз. Она ни в чем не в состоянии была упрекнуть Джейн и готова была простить все ее мужу, лишь бы последний согласился более не разъединять их обеих. Долго продолжалась их беседа, Джейн рассказала о своем прошлом, стараясь ничем не скомпрометировать Лена Боркера; впрочем, и Долли была очень сдержанна в своих вопросах. Она чувствовала, сколько выстрадала эта женщина. Достаточно было того, что она достойна была ее жалости. И они говорили о капитане Джоне, о ее несокрушимой надежде отыскать его, о всех усилиях, которые она употребит для того, чтобы добиться его освобождения, а также говорили и о маленьком Уайте. И когда она вызвала вечно живущее в ней воспоминание о нем, Джейн вдруг так сильно побледнела, что Долли встревожилась, полагая, что с ней сделалось дурно.

Джейн удалось, однако, собрать все свои силы и не потерять сознание. После этого она стала передавать повесть своей жизни с того печального дня, когда Долли лишилась рассудка, до того времени, когда Лен Боркер принудил ее покинуть Сан-Диего.

— Возможно ли, бедная моя Джейн, — сказала тогда Долли, — возможно ли, что в продолжение всех этих четырнадцати месяцев, когда ты заботилась обо мне, ни разу не появилось просветления в моем уме?.. Неужели было возможно, что я совершенно не вспоминала о моем бедном Джоне?.. Возможно ли, что никогда не произносила его имени… Ни имени бедного моего Уайта?

— Ни разу, Долли, ни разу, — пробормотала Джейн, не в силах удерживать слез.

— А ты, Джейн, ты друг мой, родная мне по крови, ничего не прочла в душе моей?.. Не заметила ли ты в словах, поступках моих, что я сознавала все происшедшее?

— Нет… Долли!

— Слушай же, Джейн, скажу тебе сейчас то, о чем до сих пор никому не говорила ни одного слова. Да… когда ко мне вернулся рассудок… да… во мне было предчувствие, что Джон жив и я не овдовела… И мне казалось также…

— Что?.. — спросила Джейн. Она ждала того, что должна была сказать Долли, с глазами, полными необъяснимого ужаса.

— Да! Джейн, — продолжала Долли, — во мне сохранилось сознание, что я по-прежнему мать!

Приподнявшись с места, двигая руками, как бы отгоняя от себя страшный призрак, Джейн беззвучно шевелила губами. Отдавшись своим мыслям, Долли не заметила волнения Джейн, и той удалось овладеть собой в тот момент, когда ее муж появился на пороге комнаты. Остановившись у входа, Лен Боркер глядел на свою жену, как бы спрашивая: «Что ты сказала»?

Неодолима власть сильного ума над слабым. Взгляд Лена Боркера подчинял себе волю Джейн.

Долли поняла все это… Появление перед ней Лена Боркера воскресило в ее памяти прошлое, и она подумала, сколько пришлось Джейн перенести при совместной жизни с ним… Но она тотчас же подавила в себе чувство возмущения. Долли твердо решила не выказывать ему своего отвращения, только бы сохранить при себе Джейн.

— Вам известна причина моего приезда в Австралию, Лен Боркер? — сказала она. — На мне тяготеет долг, и я всецело посвящаю себя ему до тех пор, пока не увижусь с Джоном. Судьбе угодно было, чтобы вы встретились на моем пути! Я снова нашла свою Джейн, свою единственную родственницу. Оставьте ее со мной и дозвольте ей присоединиться ко мне, как она того желает!

Лен Боркер ответил не сразу. Сознавая, насколько сильно было неудовольствие против него Долли, он желал, чтобы она закончила предложение свое приглашением присоединиться к экспедиции, обращенным лично к нему. Продолжавшееся молчание Долли вынудило его выйти из выжидательного положения и непосредственно обратиться с предложением своего участия в экспедиции.

— Долли, — сказал он, — я отвечу вам без околичностей и добавлю при этом, что я ожидал вашего предложения. Я не отвечу на него отказом и охотно выражаю свое согласие на то, чтобы жена моя оставалась при вас. Ах! Жизнь сложилась для нас обоих весьма тяжело с того времени, как неблагоприятное стечение обстоятельств вынудило меня покинуть Сан-Диего! Мы оба много страдали в продолжение последних лет, и, как видите, судьба не улыбнулась мне в Австралии, потому что я вынужден зарабатывать себе кусок хлеба изо дня в день. С окончанием стрижки овец в Вальдек-Хилл я опять буду без дела и не знаю даже, где отыщу его снова. А так как мне тяжело будет расставаться с Джейн, то прошу вас разрешить мне принять личное участие в вашей экспедиции. Мне известны туземцы центральной местности, с которыми мне приходилось не раз уже сталкиваться, и потому я в состоянии быть вам полезным. Да кроме того, я уверен, что и вы, Долли, не сомневаетесь в том, что я был бы счастлив присоединить мои личные усилия к тем, которые вы и сотрудники ваши делаете для освобождения Джона Брэникена.