Миссис Калибан

Дороти включила телевизор в комнате у Ларри. Тот бродил по гостиной, разглядывал журналы и книги. Экран показал ей полицию и должностных лиц. Время от времени мелькал кто-нибудь из врачей или ученых, работавших в Институте. Брали какие-то интервью, записанные очень рано утром, проводились круглые столы о природе цивилизованного человека и агрессивном инстинкте. Доктор Форест подчеркивал разум животного. Профессор Декстер рассказывал о первоначальной поимке и говорил, почему к такому существу опасно приближаться без квалифицированной профессиональной помощи. Полиция и чиновники настаивали на быстрых действиях, упоминали места, где можно прятаться, особенности питания. Дикторы в передаче не называли вещи своими именами, но им удавалось внушить, что Ларри задержался в этих местах из-за возможности питаться человечиной. Никто из опрошенных не допускал, что Ларри так хорошо прячется здесь потому, что он попросту с кем-то подружился. Такой вопрос ни разу не возникал.

Но, возможно, им запретила об этом упоминать полиция. Вместе с тем, если бы власти в такую возможности верили, они бы наверняка попросили местных жителей пошпионить за окрестными домами. Теперь, когда она об этом задумалась, ее вообще удивило, что он выбрал именно ее. Одинокие люди в большинстве своем не живут в собственных отдельных домах, а большинство семейных заглядывает во все комнаты своих жилищ.

Пока она смотрела, вошел Ларри и сел на кровать.

— Как они могут такое говорить? Раньше я думал, что таковы лишь люди из Института, но они повсюду.

Дороти приглушила звук почти до неслышимости и подошла туда, где он сидел.

— Тебе не нравится, что я убил тех людей, — произнес он. — Ты считаешь, это скверно. Но они бы убили меня.

— Это я понимаю. Я совсем не считаю, что это было скверно. Меня огорчает только, что, если вдруг провалится наш мексиканский план, газеты задействовать мы уже не сможем. До вчерашнего вечера мы бы еще могли рассказать им правду о людях из Института — как они тебя мучили ради собственного удовольствия вдобавок к ужасным экспериментам, которыми, как они думали, можно доказать что-то полезное, — и у нас была б защита жертвы. А теперь все решат, будто эти громилы и уроды действовали объяснимо. Все, не считая меня и мистера Мендосы, который думает своим умом. Люди решат, что эти мальчишки так себя вели потому, что испугались. А если б они испугались — хоть они и не испугались, — виноваты, конечно, в этом оказались бы телевидение и газеты. Это же они нагнетали.

— Они всегда так делают. Про все. Я читал и смотрел. И я тебе еще кое-что скажу: теперь я понимаю.

— Что?

Он встал и исполнил танец, который они видели по телевидению. На взгляд Дороти, смотрелся он в точности так же, как Ларри подражал ему и раньше.

— Теперь я понимаю, — сказал он.

— Тут иначе?

— Да, — ответил он, — для меня. — Дороти намеревалась задать кое-какие вопросы о танце, но у него за спиной на экране возникли какие-то фотоснимки. Ей стало любопытно, что это за люди. Ларри снова подсел к ней на кровать.

— Это люди из парка. Похожи?

— Ничего никогда не похоже на свою картинку. Картинка это и значит.

— Но ты можешь их узнать?

Вгляделись они оба. Один снимок, другой. Имен не приводили. Третий; а затем на четвертом снимке Дороти произнесла:

— Этот похож на сына Эстелль Джои. Господи, так вот о чем говорил мистер Мендоса.

— О чем?

— Если это тот человек, я знаю его мать. Вообще-то она — моя лучшая подруга. Помнишь ведь — моя подруга Эстелль. Позвоню-ка я ей прямо сейчас.

Она вышла в кухню и позвонила оттуда. Ларри стоял за нею в дверях, глядя на нее. Занято. Конечно, правда, что картинки никогда не похожи на самого человека, а этот снимок к тому же и давно сделали, но сходства там наблюдалось достаточно, чтоб Дороти решила, будто узнала его, пусть даже и без имени.

— Ларри, — произнесла она, — я, наверное, лучше съезжу и попробую найти Эстелль. Прости, что оставляю тебя тут одного.

— Тебе не нравится, что я его убил. От того, что ты знала того человека, все только хуже?

— Да.

— Почему? Делать плохое одинаково и для чужого, и для знакомого. Может, даже хуже, если это знакомый.

— Но знакомым кое-что спускаешь с рук.

— Я рассказал тебе, что произошло. Их было пятеро, они пытались меня убить и наскочили на меня без предупреждения. Были вооружены и развлекались так. Этот Джои — тоже. Мне ты не собираешься ничего спускать с рук, как ему?

— Я знала его с пеленок. Он у меня на коленях сидел.

— А меня ты любила больше, чем когда-либо его, правда?

Дороти покрутила в пальцах телефонный шнур. Кивнула и вздохнула.

— Что тебя на самом деле больше всего беспокоит, Дороти? Ведь не то, что я натворил, — это я уже вижу.