Миссис Харрис едет в Нью-Йорк

И тут она вдруг разразилась слезами. Вероятно, миссис Харрис, в ответ на неожиданно бурное приветствие ласково похлопавшая ее по спине, помогла ей дать выход накопившимся эмоциям. Всхлипывая и вытирая глаза, миссис Шрайбер сбивчиво заговорила:

— О милая миссис Харрис, у моего мужа — чудесные перемены! Его повысили — и мы едем в Нью-Йорк… но я так боюсь! Я просто боюсь!..

Миссис Харрис еще не поняла толком, в чем дело; однако симптомы были налицо, а уж подходящее средство она знала: она поставила свою гигантскую сумку на пол, потрепала миссис Шрайбер по руке и ласково сказала:

— Ну полно, милочка, полно. Не надо так расстраиваться. Все хорошо. Вот сейчас я вам чашечку чайку сооружу, и все будет в порядке.

Миссис Шрайбер сразу почувствовала себя лучше и ответила:

— Спасибо, только вы и себе налейте, — и вскоре обе женщины сидели за кухонным столом, потягивали свежезаваренный чай, и миссис Шрайбер рассказывала сочувственно кивающей уборщице об удаче, неожиданно свалившейся на ее мужа, о предстоящих переменах в их жизни, об ожидающей их в Нью-Йорке огромной двухэтажной квартире в пентхаусе, об отъезде через две недели и, разумеется, о бедах с прислугой. Она с жаром поведала о кошмарах, ожидающих ее по ту сторону океана. Миссис Шрайбер стало полегче оттого, что она излила свою душу, а миссис Харрис почувствовала законную гордость от очевидного превосходства британской нации и в этой области — отчего ее симпатии к американке, честно и охотно признавшей это превосходство, заметно выросли.

Закончив рассказывать, миссис Шрайбер признательно посмотрела на маленькую уборщицу и добавила:

— Ах, если бы в Нью-Йорке нашелся кто-нибудь такой, как вы, кто мог бы помочь мне по дому хотя бы в первое время, пока я не освоюсь!..

Наступило молчание. Генриетта Шрайбер смотрела в глаза Аде Харрис, а Ада Харрис глядела в глаза Генриетты Шрайбер. Нельзя сказать, кому из них эта мысль пришла в голову раньше — скорее всего, обеих осенило одновременно. Но некоторое время обе сидели молча.

Наконец, миссис Харрис встала, прибрала посуду и промолвила:

— Ну, я думаю, пора браться за уборку.

— А я пойду посмотрю, что брать с собой в Нью-Йорк, — ответила миссис Шрайбер, и обе занялись делом. Обыкновенно когда они были вдвоем, они беседовали — точнее, говорила миссис Харрис, а миссис Шрайбер слушала. Но в этот раз обе молчали.

Вечером, когда миссис Харрис и миссис Баттерфильд по обыкновению встретились за чашкой чая, миссис Харрис объявила:

— Ну, Ви, держись за стенку, я тебе кое-что скажу. Мы едем в Америку!

Миссис Баттерфильд вскрикнула так, что в ближайших домах соседи выглянули на улицу, чтобы узнать, что случилось ужасного. Когда миссис Харрис удалось привести подругу в себя, та в страхе воскликнула:

— Ты что, не в себе, Ада?! И — ты сказала, что мы едем в Америку?!

Миссис Харрис самодовольно кивнула.

— Именно. Я ж тебе сказала — держись за стену! Миссис Шрайбер хочет попросить меня поехать с ней в Нью-Йорк, помочь ей там в первое время. Ну так вот, я собираюсь согласиться, но при условии, что она и тебя возьмет — кухаркой. Уж вдвоем-то мы живо отыщем отца малыша Генри!

Тем же вечером, когда мистер Шрайбер пришел с работы, Генриетта Шрайбер с порога встретила его словами:

— Ты только не сердись, Джоэль, но у меня возникла совершенно бредовая идея.

Вряд ли что-то могло рассердить мистера Шрайбера в его восторженном состоянии.

— Да, дорогая, в чем дело? — добродушно спросил он.

— Я хочу попросить миссис Харрис поехать с нами в Нью-Йорк.

Мистер Шрайбер не рассердился — но, по правде сказать, был ошарашен.

— Что?.. — изумленно спросил он.

— Ну, только на несколько месяцев, пока мы не устроимся как следует и я не найду хорошую прислугу из местных. Ты просто не представляешь, какая она замечательная и как работает! Она все умеет и знает, что мне нравится. Джоэль, с ней мне так — спокойно!..

— Но — она поедет?

— Не знаю, — отвечала миссис Шрайбер, — но… я почему-то думаю, что да. Я бы ей предложила хорошее жалованье, и она бы согласилась. И потом, я думаю, что я ей нравлюсь и она может согласиться только из-за этого…

Мистер Шрайбер минуту размышлял, потом хмыкнул:

— Лондонская уборщица, кокни[2], в пентхаусе на Парк-Авеню?..

Спустя несколько мгновений он, уже более мягко, добавил:

— Если тебе так будет легче, дорогая, пригласи ее. Я хочу, чтобы у тебя было все, чего ты хочешь.

3

Ровно через четырнадцать с половиной часов после того, как миссис Харрис сообщила подруге, что миссис Шрайбер намерена пригласить ее ехать в Америку, это приглашение было сделано. Миссис Шрайбер робко обратилась к уборщице — а та с энтузиазмом согласилась, но при одном условии. А именно, что миссис Баттерфильд поедет тоже, и что последней будет предложено жалование не меньшее, чем самой миссис Харрис.