Миссис Крэддок. Покоритель Африки

— Видишь ли, Берта, в этом мире очень трудно решить, как действовать. Люди стремятся отличить добро от зла, однако очень часто то и другое оказываются очень схожи. Я всегда считала счастливцами людей, способных жить по Десяти заповедям, не сомневаясь в себе и своих деяниях. У них две опоры: по правую руку — упование на вечную жизнь в раю, по левую — страх перед рогатым дьяволом с острыми когтями. Те же, кто на суровое «не посмей» вопрошают «почему?», обречены всю жизнь плыть по бурному океану, не видя путеводной звезды: разум и инстинкт говорят одно, а жесткие условности диктуют другое. Хуже всего то, что в конечном счете решающее слово остается за совестью, взращенной на тех же Десяти заповедях и страхе перед адским огнем. Стоит помнить об этом, хотя в определенной мере такой подход можно считать трусостью. Это как салат из омаров: съесть его — не преступление, однако, вероятнее всего, последствием станет несварение желудка. Для того, чтобы пойти против общепринятых взглядов, нужно очень сильно верить в себя, а если уверенности недостает, лучше не рисковать и идти широкой проторенной тропой вместе с остальным стадом. В этом нет ни радости, ни отваги, это скучно, зато в высшей степени безопасно.

Берта вздохнула, но промолчала.

— Скажи Джейн, чтобы уложила твои чемоданы, — произнесла мисс Лей. — Хочешь, я отправлю Эдварду телеграмму?

Когда племянница наконец уехала, мисс Лей погрузилась в раздумья. Ее, как всегда, мучили сомнения: правильно ли она поступила? Она сидела на вращающемся табурете перед фортепиано, пальцы перебирали клавиши. Слух вдруг различил начало хорошо знакомой мелодии, и она почти неосознанно стала наигрывать песенку герцога из «Риголетто». «Сердце красавицы склонно к измене, — гласили слова, — и перемене, как ветер мая…» Мисс Лей улыбнулась себе под нос: «Мало кого из женщин устраивает один супруг. Полагаю, единственное решение проблемы брака — узаконенное многомужество».

Сев в поезд на вокзале Виктория, Берта с облегчением вспомнила, что в этот день в Теркенбери проходит ежегодная ярмарка скота и что Эдвард вернется в Корт-Лейз только вечером; у нее будет возможность устроиться дома без лишнего шума и беспокойства. Всю дорогу Берта пребывала в тягостных раздумьях, путешествие прошло незаметно, и вот уже она оказалась в Блэкстебле.

Она вышла в тамбур, рассчитывая, что муж пришлет экипаж, и, к своему удивлению, увидела на платформе Эдварда, который поспешно подбежал к ней и помог выйти из вагона.

— Наконец-то ты приехала! — воскликнул он.

— Я думала, ты будешь на ярмарке в Теркенбери.

— Я как раз отъезжал, когда принесли твою телеграмму, и, разумеется, все отменил.

— Извини, что задержала тебя.

— За что тут извиняться? Не мог же я отправиться на какую-то ярмарку, когда приезжает моя ненаглядная женушка!

Берта изумленно посмотрела на супруга. Честное, румяное лицо Эдварда сияло от удовольствия — он был искренне рад встрече.

— Ей-ей, здорово, что ты приехала! Мне жутко надоело быть соломенным вдовцом.

Они подъехали к подножию холма, и Крэддок пустил лошадь шагом.

— Оглянись, — вполголоса произнес он. — Видишь?

— Что?

— Погляди на шляпу Паркера.

Паркером звали лакея. Берта еще раз оглянулась и заметила кокарду.

— Ну, что скажешь? — Эдвард почти давился смехом. — Вчера меня избрали председателем муниципального совета, так что я теперь официально в должности мирового судьи. Как только узнал, что ты едешь, сразу раздобыл кокарду.

По прибытии в Корт-Лейз Крэддок заботливо помог Берте выйти из экипажа. Она немало удивилась, увидев накрытый к чаю стол, цветы в гостиной и все остальные приготовления, сделанные для того, чтобы она чувствовала себя комфортно.

— Устала? — спросил Эдвард. — Приляг на кушетку, я подам чай.

Он любезно прислуживал Берте, заставлял есть и оказывал всяческие знаки внимания.

— Черт возьми, как же я рад, что ты дома!

Его неподдельная радость тронула Берту.

— Если не очень устала, может, пройдемся по саду? Я хочу показать, что сделал для тебя. Сейчас там все в лучшем виде.

Крэддок накинул на плечи жены шаль, чтобы свежий вечерний воздух не навредил ей, и настоял на том, чтобы она держала его под руку.

— Вот, смотри: я высадил розовые кусты перед окном гостиной, чтобы ты могла видеть их, когда сидишь на своем любимом месте у окна и читаешь.

Эдвард подвел Берту к месту, с которого открывался красивый вид на море.

— А здесь между двумя деревьями я поставил скамейку. Будешь приходить сюда и любоваться видом.

— Очень мило, что ты так постарался. Посидим там прямо сейчас?

— Пожалуй, не стоит. Выпала роса, а я не хочу, чтобы ты простудилась.

К ужину Крэддок заказал любимые блюда Берты и радостно хохотал, видя, что угодил, а когда она легла отдохнуть на кушетку, подложил ей под спину и голову подушки — в общем, вел себя как самый любящий супруг.