Миссис Крэддок

Затем окружающая обстановка вновь изменилась. Длинные ряды складов и фабрик по берегам реки знаменовали собой коммерцию могучей державы, а дух Чарльза Диккенса придавал проплывающим картинам новую красоту. Разве можно назвать их скучными и прозаическими, если им посвящал слова великий писатель? Какой-то любезный пассажир вслух называл все места, мимо которых шел пароход.

— Глядите, Уоппингская лестница.

Названия завораживали Берту, звучали для нее, как песня.

Они проплывали бесчисленные верфи и доки: Лондонский док, верфи Джона Купера, верфи Уильяма Гиббса (кто такие Джон Купер и Уильям Гиббс?), Лаймхаусский бассейн и Вест-индский док. Затем вместе с поворотом реки пароход вошел в Лаймхаус-Рич, вскоре показались благородные контуры Гринвичского госпиталя, бессмертного творения Иниго Джонса[40], и пассажиры высадились на причал Гринвич-пир.

Глава XXXI

Они немного постояли на террасе рядом с госпиталем. Терраса выходила на реку, и прямо под ними в воде бултыхались мальчишки: с веселыми криками и визгом они купались, ныряли, гонялись друг за другом — жизнерадостная картина шумного детства.

Река в этом месте становилась шире. Солнце играло на желтоватых волнах, отчего они блестели, точно золото. Пыхтящий буксир тянул вереницу барж; за ним, беззвучно скользя, двигалось громадное торговое судно Ост-Индской компании. День давно перевалил за середину, покой и приволье навевали атмосферу старых добрых времен. Плавное течение завораживало, уносило с собой мысли; впереди водная гладь расстилалась во всю ширь, все больше заполнялась судами. В ноздри ударял соленый запах, река величественно впадала в море, и корабли отправлялись на восток, запад и юг, в самые отдаленные концы света, в жаркие страны, где растут пальмы и живут темнокожие люди. Суда везли свой груз, неся на борту имя и богатство Англии. Темза стала символом могущества огромной империи, и всякий, кто наблюдал эту сцену, остро ощущал эту силу, испытывая гордость за немеркнущую славу великой нации.

Джеральд, однако, выглядел опечаленным.

— Совсем скоро река разлучит меня с тобой, Берта.

— Зато подумай, какие просторы тебя ожидают. Англия иногда прямо душит теснотой, даже кажется, что нечем дышать.

— Это от того, что мне придется тебя покинуть.

Берта ласково накрыла рукой ладонь юноши и, желая отвлечь его от грустных мыслей, предложила пройтись пешком.

Гринвич — наполовину Лондон, наполовину отдельный город, и это неожиданное сочетание придает ему особую прелесть. Если доки и верфи Лондона до сих пор хранят дух Чарльза Диккенса, то здесь все пронизано счастливой и вольной атмосферой произведений капитана Марриэта[41]. Его истории о свободной жизни и морских ветрах вновь оживают на серых улочках, до сих пор населенных яркими героями «Бедного Джека». В парке рядом с рабочими, мирно спящими на лужайке, трудягами из доков и мальчишками, играющими в примитивный крикет, можно увидеть невероятно причудливых персонажей из прошлых дней, чьи образы с восторгом запечатлело бы на бумаге меткое перо автора морских романов.

Берта и Джеральд допоздна сидели под деревьями и наблюдали за прохожими, а затем пошли обратно, чтобы поужинать в «Корабле». Им ужасно понравилось старое кафе и чернокожий официант, который преувеличенно расхваливал все блюда подряд.

— Не будем скаредничать, — заявила Берта. — Сегодня я чувствую себя совершенно свободной, а если считать расходы, то пропадет все веселье.

— Давай хоть ненадолго забудем о завтрашнем дне и станем творить всякие глупости.

Они заказали шампанское — напиток, который для юнцов и женщин служит высшим символом роскоши и легкомысленных развлечений. Довольно скоро изумрудные глаза Джеральда заблестели ярче, а Берта зарделась под их страстным взором.

— Это самый потрясающий день в моей жизни, — сказал Джеральд. — До самой смерти я буду вспоминать его и сожалеть о том, что он закончился.

— Не надо об этом, иначе мы оба расстроимся.

— Ты самая красивая женщина из всех, что я когда-либо встречал.

Берта рассмеялась, демонстрируя жемчужные зубы. Она была довольна собой, сознавая, что сегодня хороша как никогда.

— Вернемся на террасу? Покурим и посмотрим на закат.

Кроме них, на террасе никого не было, солнце уже садилось. В небе на западе клубились большие облака, пышные и ярко-алые. Здания и сооружения возвышались над рекой темной массой. Закат удивительно точно соответствовал пейзажу, дерзкими красками сочетаясь со спокойной мощью реки. На темных волнах островками огня плясали блики.

Берта и ее юный кузен сидели молча, объятые одновременно и счастьем, и сожалением о том, что их блаженству не суждено продлиться.

Опустилась ночь, в небе одна за другой зажглись звезды. Река текла покойно и бесшумно, мерцали огоньки прибрежных городов. Берта знала, что мысли юноши заняты ею, и хотела услышать этому подтверждение.

— Джеральд, о чем ты думаешь?

— О чем же мне сейчас думать, как не о тебе и о том, что я должен с тобой расстаться?