Миссис По

Волоски на моих руках вздыбились. Неужели они видели прошлой ночью нас с мистером По?

– И По, и спектакль были достаточно приятны. – В этот миг Марта внесла кофе, и я по многим причинам почувствовала к ней благодарность.

– По – и вдруг приятный? – покачал головой мистер Бартлетт. – Я, должно быть, что-то упускаю. Никак не могу понять, почему столько женщин им очаровано.

– Ты понял бы, будь ты женщиной, – сказала Элиза. – Он такой красивый и загадочный. Чем более замкнуто он держится, тем больше дам от него без ума.

Она попыталась поймать мой взгляд, но я не могла на нее смотреть. Мое сознание полнилось воспоминаниями об ощущении тела мистера По, когда он прижал меня к себе, о его душераздирающем стоне, о легком запахе кожи и мыла, который испускала его плоть, когда он приподнял мое лицо, чтобы еще раз поцеловать.

Мистер Бартлетт долил в кофе сливок.

– Я думал, у женщин больше здравого смысла. Любому студенту-френологу ясно, что он – человек опасный.

– Нам обязательно нужно сейчас об этом говорить? – сказала Элиза. – Фанни еще не позавтракала.

Я продолжала смотреть на Марту, наполнявшую мою чашку, но внутренним взором видела мгновение, когда оторвалась от губ мистера По. Преисполненные восхищением друг от друга, оба мы ощущали тогда, как из самых недр наших душ изливается радость. При расставании мы не обменялись ни словом: в словах просто не было нужды.

– И вам, и Элизе стоило бы держаться от него подальше нынче вечером у мисс Линч, – сказал мистер Бартлетт.

Я принудила себя вернуться в реальный мир.

– Простите?

– Все это написано на его черепе. Эти выступы по бокам лобной кости, чуть выше висков… вы, конечно же, обратили на них внимание? Они довольно приметные.

Элиза вздохнула:

– О! Расселл…

– И о чем, по-вашему, они говорят? – спросила я.

– Спасибо, что приняли меня всерьез, а то моя собственная жена не желает ничего слышать. – Мистер Бартлетт опустошил свою чашку и со звоном опустил ее на блюдце. – Расположенные таким образом, эти шишки выдают весьма противоречивую натуру наиболее беспокойного и возбудимого склада.

Элиза изобразила на лице адресованную мне извиняющуюся гримаску.

– Мы должны поговорить об этом, – сказал мистер Бартлетт. – Мы не были бы вам добрыми друзьями, если бы этого не сделали. Как вам известно, френология – общепризнанная наука. По и сам соглашается с этим в нескольких своих рассказах. От этих его лобных костей содрогнется любой студент-френолог. Интересно, этот человек когда-нибудь смотрится в зеркало? Если он знаком с френологией, ему вряд ли нравится собственное отражение.

– Может быть, ты преувеличиваешь? – спросила Элиза.

Мистер Бартлетт положил на стол свою салфетку.

– Нисколько. Если учесть и изрядную нравственную непоследовательность, на которую указывают эти выпуклости на лбу, и недюжинный интеллект, признаком которого является необыкновенная высота и ширина лба, мы получим на самом деле опасного индивида.

Мой взгляд переместился на высокий лоб самого мистера Бартлетта и его желтоватые виски. Поймав мой взгляд, он твердо сказал:

– Все дело в расположении этих выпуклостей.

Элиза сдержала улыбку, а мистер Бартлетт еще сильнее нахмурился и продолжил:

– Итак, миссис Осгуд, из этого следует, что, когда на такой ум обрушивается дополнительная нагрузка, в опасности оказывается не только его обладатель, но и те, кто к нему близок.

– Извини, Фанни, – сказала Элиза. – Такой разговор совершенно неуместен за завтраком.

– Я не думаю, что вы обе проявите мудрость, если продолжите любезничать с ним на вечерах мисс Линч. – Элиза запротестовала было, и мистер Бартлетт поднял руку, призывая ее к молчанию. – Я намерен сказать кое-что еще. Я думал, все уладится само собой. Но, раз уж миссис Осгуд посетила с этой четой театр, я считаю, что моя обязанность предостеречь ее от подобных действий в дальнейшем. Очень важно, чтоб вы не поощряли его, если он появится у мисс Линч.

– Ты же знаешь, – сказала Элиза, – что Фанни пишет о нем статью для «Трибьюн».

– Да, знаю и сожалею об этом. Я надеюсь, что вы подумаете о том, чтобы отказаться от этого проекта.

– Рассел, – проговорила Элиза, – ты нас пугаешь.

– Очень хорошо. – Он откинулся на стуле. – Я этого и добивался.

Он нас видел? Если нет, почему тогда он так встревожен моими отношениями с мистером По?

Марта принесла мне яйцо, и я начала колоть скорлупу лезвием ножа.

– Благодарю за заботу, – спокойно сказала я, – но я не увидела в мистере По ничего подобного. Все время, что я провела с четой По, собирая материал для статьи, он был терпелив и добр, даже когда миссис По… неважно себя чувствовала.

– Вы не знаете, как они ведут себя в отсутствие посторонних, – серьезно сказал мистер Бартлетт. – Многое может выглядеть совсем не так, как оно есть на деле. Я не удивлюсь, если узнаю, что он запугивает свою жену.

– Все это так страшно, – тихо сказала Элиза. – Совсем как в его рассказах.