Миссис Всё на свете

– Я пришла домой, и Мэй там не было, – начала Джо. – Мама сказала, что ей нужно убираться в других домах и она уже никогда не вернется. Я хотела ее найти…

– А-а, – протянул отец, – ясно. Мэй живет в десяти милях от нас.

– Ну и что! – Голос Джо дрогнул. – Не ей решать, с кем мне дружить! Я стараюсь… Я так стараюсь делать то, чего она хочет, быть такой, как она хочет, только ничего не получается. – Джо опустила голову и озвучила свой худший страх: – Она меня ненавидит…

– Ну что ты, дружок! – воскликнул отец и ободряюще потрепал ее по шее. – Мама тебя любит. Ты у меня молоток!

Джо улыбнулась, когда папа заговорил с ней как ребята в школе, сморгнула слезы и стала смотреть игру.

В пятом периоде отец купил им по хот-догу, налив на сосиску Джо ровно столько кетчупа, сколько нужно. Себе он взял пива, Джо – клубничной газировки, от которой губы и язык стали ярко-красными. Джо Гинзберг, кэтчер, парень из Детройта, окончивший школу Кули, подошел к пластине, и зрители оглушительно завопили, а когда Гинзберг выбил хоум-ран, Джо вытянула руки и смотрела, как мяч летит прямо в руки болельщика всего несколькими рядами ниже, чем она.

– Чуть-чуть не долетел! – простонал отец, но Джо не расстроилась. Она и так была ужасно счастлива находиться вечером здесь, вдали от разгневанной матери. Джо допила газировку и представила, как после финального периода они с отцом садятся в машину и уезжают куда глаза глядят. Они могли бы последовать за «Тиграми», посещая все выездные игры, пока лето не кончится; они могли бы поехать к Большому каньону, во Флориду или в Калифорнию, где тепло круглый год. Ночевали бы в мотелях или купили палатку и останавливались в кемпингах, готовили еду на костре, как герои Лоры Инголлс в «Маленьком домике в прериях». Джо купалась бы в океане и каждый день носила жилет из оленьей кожи со значком шерифа, приглашала бы на вечеринки тех детей, которые ей нравятся, и никто на нее не кричал бы и не заставлял чувствовать себя слишком большой, слишком громкой или просто плохой, что бы она ни делала…

На всю оставшуюся жизнь Джо запомнила тот вечер, когда «Тигры» обыграли «Янки» со счетом шесть – пять в дополнительных периодах. Она запомнила и хоум-ран Джо Гинзберга, и как он выбил двух отбивающих «Янки». Она запомнила кислый привкус пива, которое отец дал ей попробовать, и щекочущую губы пену. Она запомнила запах папиного лосьона после бритья и папин голос, когда по дороге домой он подпевал Нату Кингу Коулу, слушая песню Somewhere Along the Way.

Свернув на подъездную дорожку, папа выключил мотор и остался сидеть за рулем.

– Мама объяснила тебе что-нибудь про Мэй? – спросил он.

– Она сказала: «Одного полета птицы должны стаями водиться». Я ответила, что я не птица.

Папа с трудом сдержал улыбку.

– Мама хочет, чтобы вам с сестрой жилось легко. Ей самой в детстве пришлось сурово.

Джо кивнула. Она слышала о том, что мама знала английский язык, а ее родители – нет, и мама говорила за них, и еще в их районе было мало еврейских семей, и другие дети ее обижали, кидались в нее грязью и гнали до самого дома.

– Мы поэтому переехали сюда? – спросила Джо. – Потому что здесь все евреи, как и мы? Потому что когда все одинаковые, всем живется легко?

Отец посмотрел на нее удивленно и задумчиво. Он побарабанил пальцами по рулю и наконец сказал:

– В еврейском районе жить удобнее, потому что школы здесь лучше. Наш старый район меняется. Теперь там уже не так безопасно. Долг родителей в том, чтобы заботиться о детях. – Он прижал Джо к себе, и она ощутила приятный запах чистого хлопка, тоника для волос и лавровишневого одеколона. – Ступай в дом и попроси у мамы прощения! Она тебя любит.

«Не любит, – подумала Джо. – Ты сам знаешь, что не любит». Тем не менее сказала: «Ладно». Отчасти ей хотелось снова пуститься в объяснения, рассказать, как она пыталась быть хорошей, следовать всем правилам, даже если иногда их не понимала. Однако гораздо больше ей хотелось, чтобы папа повернул ключ, выехал на улицу и повел машину куда глаза глядят.

1956. Бетти

К одиннадцати годам Бетти Кауфман уже знала, что ей суждено стать звездой. У нее были блестящие каштановые волосы, которые мама на ночь накручивала на тряпочки, красивые сине-зеленые глаза и изогнутые брови, а больше всего людям нравилась ее улыбка. «Улыбнись-ка нам, Бетти!» – восклицали продавщицы в сеточках для волос в датской пекарне, стоило Бетти с матерью зайти туда за миндальным пирожным, и угощали ее печеньем с посыпкой.

– Вот идет миленькая юная мисс! – говорил Стэн Данович, владелец «Мясной лавки Стэна» на Элевен-Майл-роуд, и отрезал для Бетти кусочек индейки или болонской колбасы. Мистер Кнудсен из магазинчика «Все по пять и по десять центов» насыпал ей мятных леденцов с горкой. Айрис, приходившая убираться трижды в неделю, звала ее Мисс Америка и давала поносить свои серьги-клипсы, пока занималась домом.