Мистер Белый: Семейные проблемы. Часть 2

— Спасибо, но нам надо идти. Новый день — новые возможности. И как никак по хозяйству надо помочь своим родителям. Два дня осталось до конца каникул, — вступила в бой Марта. У Лины тем временем ноги вросли в землю.

— Мы очень рады, что вам понравилось у нас, — улыбаясь, как манекен ответил Престон.

Мама Ричарда — Лорейн, одаривала их сомнительной улыбкой. Видимо сейчас она чувствовала боль. Боль от того, что она ничего не может поделать. В любом случае, у Дэвиса созрел вопрос. В каком это месте ей не безразлично?

По итогу, девочки ушли. Ричард остался. Стоит отметить, ему никто не приказывал оставаться. Должно быть хочет погасить недоразумения в глазах родителей и добиться взаимопонимания, чтобы в дальнейшем диалоги с ними не шли напряжённо, в худшем случае отчуждённо.

— Мам, пап, вы наверное помните этих девочек… — Действие проходило на кухне. — Они живут в соседних…

— Мы знаем, — ответила мама.

— Они мои друзья.

— Мы это тоже знаем, — ответил отец.

— А почему тогда…

— Сынок, давай завтракать? — Лорейн приоткрыла духовку. — Лазанью будешь?

Ричард пребывал в состоянии поражёния. К нему поступили мысли: “Да уж. За милу душу бы схавали, знал бы я только. Им же в первую очередь важно, сыт ли я, поэтому не думаю, что они возмущались бы на меня”.

— КОГДА?

— Мы вместе с мамой приготовили! — с восторгом сказал Престон. возводя перед собой руки. — Подумали, что с утра кушать нечего тебе. Представляешь, даже я приложил к такому искусству, как кулинария руку! — улыбнулся во всю ширь папа. Он за десятилетия столько не радовался, сколько за сегодня. Продолжительностью в пять минут взял да побил свой рекорд.

Лазанья аппетитно пахла, а её хлебушка… кажется хрустящие будут. Через прозрачное прямоугольное блюдо для духовки, Ричард смог разглядеть катышки мяса из которых текла раскалённая вода. Походу фарш. И ещё какая-то зелень внутри, ложившаяся между прослойками. Точно Дэвис не помнит, поскольку ел такое блюдо три года назад, на день рождения. Раздался запах по всей кухне и у Ричарда зажурчал живот.

— Значит это будет необычным блюдом, благодаря тебе! — Ричард легонько замахнулся и ударил ладонью о папино плечо, — обожаю новинки! — на лице Престона чувствовалось недопонимание. — И это не сарказм, — добавил Ричард, облегчив папу. — Я так понял, инициатива твоя, мама?

— Да.

— Какая же ты у нас молодец! Знаешь как обрадовать сына, я это ценю. — Ричард подошёл к ней и обнял за талию, осторожно положив свою голову на грудь. Лорейн не знала как поступать в данной ситуации, поэтому как и раньше она всегда делала: применяла защитную функцию для организма — смирение. Престон отвернулся, закрыв глаза пальцами.

– -

Марта Додсон зашла к себе в дом, тот у которого фасад красный, а окошки голубые, голубые. Крыша оттенка “Розового леса”. Аромат корицы по дому не заставил долго ждать привести Марту в растерянность. Она зашла в гостиную и увидела — её мать сидит неподвижно. Додсон стала готовиться к любому высказыванию от матери. Начиная: где был твой телефон всё это время, заканчивая — я так сильно переживала. Девочка подошла ближе. Заметила в ушах родителя беспроводные наушники. Издалека их практически невозможно разглядеть, принимая вдобавок во внимание тот факт, что текстура средства для передачи музыки бежевого цвета. “В точности слуховой аппарат”, Марту эта мысль улыбнула. Зная свою мать, обычно она предпочитает смотреть всякие хозяйственные вещи по ютубу. Однако не в этот раз. Ребёнок стал очевидцем перемен. Нынче — на мужское ремесло. Громкость всегда стояла на середине и она никогда её не смещала.

— Везде должна быть золотая середина, — сказала когда-то Обри Додсон своей дочери.

Но сейчас мать в наушниках. Это что-то новенькое. Да ещё и в беспроводных. На стиле.

Марта опустилась на кресло напротив дивана Обри. Их отделял журнальный столик. Веки, которые оберегали глаза закрыты, а её дыхания и вовсе не было слышно. Может она умерла, подумала Марта, правда это смотрелось бы странно. Ну не может человек откинуть ноги, после чего всё ещё находясь с прямой осанкой. Марта выбросила эту глупую мысль. Обри открыла глаза. Она приятно удивлена. Её глаза вновь стали голубыми, от чего девочка была ошеломлена. У Марты гулко забилось сердце. С этой минуты она пошла на поправку, подумал подросток.

Лицо, в первые секунды появления дочери — Обри не забудет никогда. У её ребёнка был озабоченный, тревожный взгляд. Волосы были слегка помяты. (сразу видно, находилась на вечеринке у Ричарда). Спустя секунду, скулы постепенно образовывали улыбку, обнажая, конечно не совсем белые, зато родные зубы. Её дочь в розовой пижаме и о, как же здорово — вновь видит улыбку за столько лет. Жизнь оказывается существенно меняется, когда перестаёшь чересчур привязываться к ребёнку.

Марта спросила свою мать — что она делала. Обри коротко ответила — медитировала.

Всё-таки она послушала меня, с радостью подумала дочь.

— Жить в настоящем круто, не правда-ли? — сказала подросток.