Мистер Дориан Грей (СИ)

— Так-так-так, у кого-то пубертатный период снова взыграл в крови? — я услышал насмешливый голос Марселя и облегчённо вздохнул.

Он оказал мне неоценимую помощь, оторвав меня от выдохшегося младшего братца, что испустил стенание, а затем откинулся спиной на дверцу машины. Марсель окинул меня иронически-неодобрительным взглядом, оправляя лацканы моего пиджака и, обернувшись к Мэлу, ободряюще хлопнул его по щеке. Тот сморщился и уставился в землю.

— Я даже не буду спрашивать, что происходит, Мэл, — спокойно произнёс Марсель, цокнув языком и покачав головой, — Я просто предложу тебе свою помощь в мести тем, кто этого заслуживает. Дори, есть такие?

— Насилие не вариант, — ответил тихо я.

— Чья б корова мычала, — фыркнул Марсель, и я сверкнул на него глазами, после чего он расхохотался. — Я понимаю, что теперь твоя бурная, буйная юность господина-задиры в прошлом, но, как бы там ни было, это наш брат и от нас зависит — сможет ли он дальше продолжать жить в социуме и уживаться с ублюдками, которые рушат воздух мироздания. Мы должны научить его бороться с ними, а не заканчивать жизнь а-ля Анна Каренина.

— Есть такой Доди Хоустел, — тихо произнёс я, — Если вытащишь из Мэла, где он тусуется…

— То мы совместными силами им отомстим. Я понял. Ну-ка, Армэль, поделись с нами!

— Нет, — вздрогнув изнутри, он произнёс, — Послушайте, я не хочу, чтобы вы им мстили. Это мои личные счёты с этими ублюдками. Если вы мешаете мне умереть, то не мешайте хотя бы попробовать жить… Лучше прикройте меня перед родителями, когда я буду уходить из дома с чемоданом. Я хочу решить эту проблему сам, именно таким образом.

— Ты понимаешь, дурак, что тебе это не под силу? Решать проблему значит решать, а не бежать от неё.

— А может, я только этого и хочу? Сбежать, исчезнуть, начать новую жизнь. Это и будет моей местью. Я никогда не чувствовал такого желания принять решение, не советуясь ни с кем. Принять его самостоятельно. Только не говорите, что в девятнадцать не хотели сбежать из-под опеки родителей. Я прекрасно помню те долгие промывания мозгов отцу с матерью, Дори, — он выразительно посмотрел мне в глаза, затем скользнул взглядом к Марселю, — И твои бунты я тоже помню, мистер Марсель Грей. Это сейчас вы пытаетесь поддержать вид образцовых сыночков, пытаясь воспитать, защитить и оградить младшего братика. Так вот, я вырос. Так что примите это без истерик. Маме это говорить бесполезно, папа её, безусловно, поддержит. Поэтому я говорю это вам, как людям, которым доверяю и уважаю. С которых, в данный момент, хочу взять пример.

Марсель переглянулся со мной. В его лице читалась самодовольная ухмылка — он чувствовал гордость за этого сорванца, которую я глубоко внутри, несомненно, разделял. Тяжко выдохнув, я присел на изгородь у дома и, скрестив руки на груди, пристально посмотрел на своего младшего брата. Впервые за всё время в его повзрослевшем лице я увидел взрослую мысль, которой так ему недоставало. Я понял, что несколькими минутами назад не смог до конца оценить его. Оценить его переворот сознания в тех самых масштабах, в которых он произошёл. Он ещё не может полностью контролировать себя. В нём максимализм, пожалуй, самый импульсивный, что может завладеть молодым сознанием. Но вставать на его пути сейчас — значит закрыть его способность принимать решения. Вставать на пути — не дать стать мужчиной. Останавливать его, просто-напросто, означает — ущемить чувство собственного достоинства и личностный авторитет, что растёт в нём. Не я ли несколько мгновений назад призывал его вырасти? Не я ли проповедовал о самостоятельности решений, о постоянной тяге к действиям? Останавливать его — запутать его. Останавливать его — противоречить собственным словам.

— Что скажешь, Дориан? — поторопил меня Марсель, хлопнув по плечу.

— Я в игре. И готов помочь вылечившейся истеричке, — я подошёл к широко улыбающемуся Мэлу, который хотел, было, накинуться на меня с объятиями, но я вытянул впереди себя руку, заменяя телячью нежность мужским рукопожатием, — Я впервые услышал мужскую речь. Ты уходишь не на фронт, поэтому веди себя достойно, друг мой.

— Я никогда этого не забуду, Дориан, — поставленным голосом произнёс он, а затем протянул руку к Марселю. Он так жёстко стиснул его ладонь, что тот чуть ли не застонал.

— Марсель, больно же…

— Теперь, терпи, боец, слушая при этом меня крайне внимательно, — скороговоркой проговорил он, до посинения сжимая руку брату, — Я поддерживаю твоё решение, потому что его поддержал Дориан. Знаешь, у нас отличная мужская солидарность и порой случается, что срабатывает одно течение мыслей, за это я сейчас преклоняюсь перед космосом. Но суть не в том, о чём думаем мы, а в том, что в голове у тебя. Одна твоя попытка убить себя — и я сам тебя урою. Наркотики — ты труп. Слишком насыщенная половая жизнь без латекса — ты тоже труп. И, наконец, распитие алкоголя не достигшим двадцати одного года джентльменом, карается законом и Марселем Греем. Надеюсь, голову от феерической свободы ты не потеряешь. Дай мне слово, — он бросил цепкий взгляд в его глаза.