Мистер Дориан Грей (СИ)

— А мне, может быть, надоело толкать? — я посмотрела Марселю прямо в глаза, — Всё это бред. В том двухдневном мини-турне я никаких особенных толчков не делала, он действовал сам, потому что хотел. Послушай… я плыву по течению. С этого дня точно.

Марсель взял мою руку в свою и крепко сжал. Я сглотнула, смотря на наши сплетённые пальцы. Сгорая от неловкости, я медленно подняла взгляд в его глаза. Он пристально изучал моё лицо, без малейшего намёка на улыбку.

— А что ты будешь делать, если я начну действовать? Так же будешь плыть по течению?

— Да, — улыбнулась я уголком губ, — Только в другом направлении, — и выдернула руку из его ладони. Он ухмыльнулся.

— Молодец.

— Я прошла вашу проверку, мистер Грей? — я изогнула бровь.

— Именно, — он склонил голову набок, сделал продолжительную паузу, — Так, что случилось, что отец семейства принял тебя в семью?

— Мистер Грей сказал, что вам не нужно этого знать. Не потому, что они хотят скрыть что-то от вас, а лишь потому, что хотят обезопасить.

— У отца кулаки стёрты. Я заметил.

— Да. Ему пришлось постоять за вашу прекрасную мать. И за меня, — я смущённо улыбнулась, — Расскажи мне о своём отце, — попросила я, положив голову на подушку.

— Хочешь сказку? — улыбнулся он, я часто закивала, отложив книжку с трагедиями Шекспира.

— Ну, это, конечно, будет изложено не как у самого известного драматурга в мире…

— И слава Богу, — простонала я, закатив глаза. Марсель рассмеялся.

— Почему ты хочешь узнать? — серьёзно спросил он.

— Пытаюсь понять мужчин семейства Грей, — улыбнулась я.

Марсель недолго помолчал. Улыбнувшись, он начал со слов: «насколько я знаю…». Теперь, и мне стало известно, что звучало впечатляюще и неудивительно: мистер Теодор Грей всю жизнь любил Айрин. Это началось в последние месяцы обучения в школе, потом была разлука длинною в пять лет, которая проверила их чувства на прочность. И эти чувства выстояли.

То, что было для меня открытием: компанией Теодор не хотел владеть никогда, поэтому, как только его сыновья закончили обучение, отдал им в руки бразды правления. Сейчас Теодор занимается тем, что держит эскадрон для конских скачек, а также огромное ранчо, за которым следят знающие и опытные люди. Он пристрастился к лошадям после того, как кто-то из семейства неких Лайкартов посоветовал им с Айрин записать мальчиков на занятия по конному спорту.

— Так, значит, вы с Дорианом ещё и наездники? — улыбнулась я.

— Относительно. Папа главный наездник. Только у него самого времени для скачек мало. Много бумажной волокиты. И ещё он нередко помогает Дориану с нашим фамильным холдингом. Сейчас, кажется, у них что-то не задаётся с… Батлером, вроде бы, поэтому отец все силы сейчас бросает на помощь Дориану, — кивнул Марсель.

— У вас хороший, любящий отец. Вы должны… знать это, ценить и беречь, — сглотнула я.

Марсель пристально смотрел в мои глаза. Протянув руку к щеке, почти неощутимо, легонько коснулся её, нежно улыбнувшись мне.

— Я ценю.

— Это правильно.

— А ты?

— Что я?

— А что насчёт твоего отца?

Что-то больное ёкнуло в груди. Глубоко выдохнув, я сглотнула, замечая за собой, как нещадно тру пальцами ключицу.

— Я… что-то не то спросил, да?

— Марсель, я не хочу говорить об этом, пожалуйста… пожалуйста.

Против собственной воли, я уткнулась лицом в подушку, чувствуя, как слёзы подкатили к самому горлу. Тёплая ладонь Марселя нежно гладила мои волосы, от этого ещё больше хотелось плакать. Он ничего не говорил, просто водил рукой по моей голове, и я была так благодарна ему за это… это была не просто жалость. Когда я посмотрела в его глаза, я поняла это.

— Ты будешь очень счастливой, Лили, — улыбнулся он, сжав мою ладонь так плотно, что стало больно.

— Марсель… Ты очень хороший человек. Потому что ты…

Я неразборчиво бормотала что-то. Мне хотелось выразить всю свою признательность, но я ничего не могла говорить. Только слёзы бежали по моим щекам. «Тс-с», — шептал мне Марсель, гладя мои волосы, прижав мою голову к своей груди. Я замерла, когда почувствовала поцелуй в затылок. Замерла в этих крепких руках, и ничего больше не хотела, кроме как уснуть в них. Не управляя ни телом, ни разумом, я прижалась к нему крепче, сворачиваясь в клубок и кладя голову на его колени. В нём я чувствовала отцовскую нежность, направленную к себе. Я догадывалась, во что он ставит других девушек, но это впервые меня не отталкивало. Потому что вот он, настоящий. А боль свою человек может скрывать самыми разными способами.

— Лили, Лили, — я услышала горячий шёпот на ухо и приоткрыла застеленные сном глаза. За окном, по всей видимости, только брезжил рассвет, рассыпая тусклые блики по комнате.

— Неужели, будильник уже звонил? — сонно пробормотала я.

— Что? — Марсель смеялся.

— Будильник? — спросила я, как можно разборчивее.

— Я сегодня твой будильник. В театр тебе в восемь, значит, мы ещё успеем погнаться за солнцем на лошади.

— На какой лошади?..