Мистер Дориан Грей (СИ)

— Он сам выбрал меня для спектакля «Двое в спальне». Думаю, весь мой опыт на практике целиком его заслуга. Он работал всегда очень жёстко, но слажено, стремительно… Однако раньше он проявлял какую-то заботу, хвалил… Сейчас он изменился. С появлением Дориана столь активно начавшем принимать участие в моей… в общей жизни театра, он… Изменился. Я ума не приложу, почему, — Лили медленно приступила к салату, опуская взгляд.

По-видимому, чувствуя то, что я смотрю на неё, мисс Дэрлисон улыбнулась уголком губ. Теперь я убеждался в том, что слово убивает. Одна её фраза «ничего не было», оттолкнула от неё меня на километр. Огромная пропасть между нашими плечами, почти касающимися друг друга, чувствовалась всем существом. Лишь бы снова не потянуться к этому огню, не просить согреться. Я человек, а не неразумный мотылёк, что погибая от света стремится к нему, потому что в этом смысл его жизни — самоуничтожение. Однажды я сказал Лили «нет», чем отверг её от себя. Сейчас это была её очередь и она прекрасно справилась со своей задачей. В один момент, отдалённая и холодная. Что-то внутри меня захотело вернуться в Интернешенал-Фолс, снова выбросить лилии и поймать Лили на руки, сделать её снова… ближе. Однако рассудок расчётливо и справедливо твердил: забудь её, она не для тебя, а ты не для неё, и ничего не может быть между вами.

После обеда мама попросила показать Лили мою комнату, которая должна стать на время обустройства квартиры её. Хотя, Лили не раз бросала на меня взгляд вместо тысячи слов, имеющих одно значение: «я найду себе, где жить раньше, чем ты обустроишь эту квартиру». Но не тут-то было, — решил для себя я, снова поражаясь собственной логике. Зачем, чёрт возьми, зачем я поддаюсь всему этому цирку? Чем я тешу себя? На что вообще надеюсь?! Миллиард процентов, что мой рассудок мутится без сессий. Я становлюсь литым придурком с головой-гирей, заполненной тяжеловесными брусками мыслей.

Лили Дэрлисон — имя певучее в каждой своей букве — для чего ты появилась в моей жизни?..

Она так гармонично смотрится в моей комнате с обоями в цвет бургундского вина. Среди этой роскошной мебели: массивной кровати, компьютерного стола с встроенным книжным шкафом и огромным гардеробом, панорамным окном во всю стену, открывающим вид на усадьбу и мансарду. Лили долго оглядывала всё вокруг, пробегала кончиками пальцев по постели и поверхности стола. Подойдя к окну, она отодвинула полупрозрачную штору, окидывая взглядом участок, на котором вовсю бушевал май — это был далеко не Интернешенал-Фолс, это Сиэтл в один из лучших своих месяцев: цветущие кусты сирени, вишни, тюльпаны, пионы, эта свежая зелень, отполированная нашими садоводами под чутким контролем миссис Айрин Грей.

— Такой контраст, — шепнула Лили, смотря вглубь сада, — Ещё вчера за тысячи километров отсюда мы были в настоящей зиме, но нам было тепло… А сейчас погода так прекрасна, а мы будто заморожены, как раньше. Сиэтл на нас так влияет? Я не знаю, что я… — шумный вдох сорвался с губ, обрывая её на полуслове.

Я снова стоял, плечом к плечу к ней. Она круто обернулась и посмотрела в мои глаза.

Робко коснувшись пальцами моей руки, она крепко сжала её в своих пальцах и прошептала:

— Дориан, спасибо тебе. Если бы не ты, я не знаю, чтобы со мной было.

— Брось, Лили.

— Нет. Нет, я не могу это бросить. Потому что я, правда, очень сильно благодарна тебе. Ни один мужчина не давал мне столько внимания и заботы, чем ты за те два дня. Ни один не мог научить меня смеяться навстречу высоте, а ты… Дориан, спасибо, — прошептала она громко, положив руки на мои щёки.

Нежно коснувшись губами моего подбородка, она уткнулась в него лбом. Я стоял неподвижно. Мои руки неторопливо, непроизвольно легли на её талию и крепко сжали. Она стоит на носочках. На самых кончиках пальцев, ей так нужна эта опора, так нужны мои ладони, что она отдаётся им без всякого сопротивления.

— Ты покажешь мне сад? — шепнула она, заглянув мне в глаза, — Я так люблю, как пахнет вишнёвое дерево.

Её взгляд был снова направлен в сторону сада.

— Конечно. Я тебя отведу.