Мистер Дориан Грей (СИ)

— И что с того? Двадцать лет, а ещё ни разу даже не поласканная. Я хочу сделать её главной Сабмиссив этого клуба. Я был всегда главным Доминантом, но… Чувствую, мой друг, что меня больше тянет на пляжи, чем в игровую.

— А она этого хочет? — я пытался сдержать гнев в голосе.

— А будешь много думать, чего баба хочет, останешься однажды без всего.

— Я могу с ней поговорить?

— Нет. Только трахнуть.

— Я… я не могу так, — я покачал головой.

— Дориан, когда ты пришёл ко мне, ты мог как угодно и сколько угодно, и любая, даже самая убогая доска шла на твою расправу, пока не появилась Джессика. Сейчас, я так понимаю, ты решил отказаться от того, чем занимался годы, ради этой своей мечты?.. Ты же знаешь, что мечты не сбываются.

— Я хочу трахнуть её. Избавиться от неё я могу только так, я уже понял.

— Если ты трахнешь её с ремнём, вот так ты точно избавишься от неё навсегда. Неужели, тебе это будет не нужно? С чего вдруг?

— Я не зависимый человек. Садомазохизм увлечение, а не губящая зависимость для меня, это я знаю точно. Отказываться я от этого не собираюсь. Но боль этой девушке я причинить телесно… не смогу. Мы слишком далеки.

— Ты стал похож на то, в честь кого назван наш клуб. На идиота. Я предлагаю тебе шикарную невинную овцу, чтобы ты сделал её желанной женщиной.

— Я могу… могу поговорить насчёт этого с братом. У него мораль хуже моей, но будет лучше твоей.

— Сплавляешь Доминику Марселю?

— Ты всё равно сгубишь девочку. Пусть это буду не я. Да и Марсель, если узнает, что она твоя дочь… вряд ли согласиться.

— Ясно. Придётся искать кого-нибудь другого для неё…

— Доминик, — произнёс я, сделав крупный глоток виски, — Если ты не оставишь эту затею, то бар и клуб, что глубоко под его полом, будут закрыты. Я знаю, что на боли ты добываешь и добыл очень много средств, во всяком случае, ты всегда сможешь открыть новый… Но в этом построении моя доля велика, даже больше твоей. Так что, я вполне имею право думать, что могу это сделать. И сделаю, если твоя дочь, будет слоняться здесь, вместо того, чтобы поступить в институт и учиться, чтобы потом, при желании и возможности, помогать папочке на старости лет. И того, кто лишит её девственности, дай выбрать ей. Спасибо за угощение. Надеюсь, мы друг друга поняли.

Я выпрямился во весь рост, кивнул на прощанье и отправился в свои апартаменты. Уже по приезде в квартиру, я получил от него смс: «Эта баба тебя погубит. Кем бы она ни была». Мысленно закатив глаза на этот бестолковый ответ, я последовал в свою спальню и долго смотрел на портреты Лили. Может быть, мне стоит с головой уйти в праведные труды и забыть это сумасшествие? У меня нет с ней никаких общих дел. Ну, кроме квартиры. И театра. И того, что она сейчас живёт в моей юношеской комнате в родительском доме. Я медленно прокрутил в голове, все ли личные вещи я перевёз сюда? Спустившись со второго этаж на первый, я вошёл в свою Бархатную комнату, скроенную из синего и золотого… Вот, все мои главные личные вещи. Моя первая и единственная постоянная Сабмиссив, Джессика… Только она была вхожа в эту комнату. Она безукоризненно играла по моим правилам. Приходила она сюда уже полностью обнажённая, только в ошейнике, который благодаря своей функциональности можно использовать, как угодно. Обыкновенно, она садилась в центре комнаты на колени и прислоняла лоб к полу. Однажды я заставил её ждать так час. Её затёкшее тело и мышцы долго не могли прийти в норму, но я помню тот оргазм и чувственную благодарность, коей светилась каждая часть её лица. Шумно выдохнув, я погасил свет и покинул комнату. От этих воспоминаний мне стало не холоднее, не горячее, а обстановка здесь стала похожа на музей, только лишь напоминающая о наслаждении.

Приняв душ, я сделал несколько звонков на работу, чтобы узнать, как идут дела (которые не могут не идти хорошо, пока жив Кларк), а затем созвонился с людьми, занимающимися квартирой, которую я без лишних идей решил отдать Лили. Эта жилплощадь мне досталась от Грэйсона Гриндэлльта, неизвестного мне деда со стороны биологической матери. Когда я приехал туда, она была захламлена совершенно ненужными вещами, от которых я решил избавиться, наняв ребят из дизайнерского агентства и их помощников. Насколько я помню, они разобрали и отремонтировали всё, кроме балкона-веранды. Сейчас Брендон МакКуин давал мне подробный отчёт о том, что они сделали, какие при этом были расходы. Я молча слушал всю эту ни капли не интересную мне белиберду, сидя у камина и смотря на играющие языки огня. Но потом дважды услышал своё имя, и понял, что перестал улавливать поступающую мне информацию совершенно.

— Я слушаю, слушаю тебя, Брендон, — сказал я, поморгав, чтобы окончательно вернуть себя в реальность.

— Я говорю, что был найден дневник. Весь исписанный, на тыльной стороне инициалы «Д» и «Г». Почерк очень красивый. Я подумал, может ваш?