Мистер Дориан Грей (СИ)

— Завтра я освобождаюсь в пять часов вечера, но репетиция с шести утра, — пожала я плечом, изогнув бровь, — Я бы пару часиков отдохнула, прежде чем…

— Хорошо. Заеду за тобой завтра в восемь. Устроит? — он с нетерпением ждал ответ.

— Устроит, — с широкой улыбкой кивнула я.

На этой ноте мы распрощались. У него должна быть ещё с кем-то встреча здесь, — как я поняла из нашего прощания в этом ресторанчике, — так что больше я его не задерживала, да и Адриан Лачетти долго ждать не будет.

Изначально, в театре была читка «Антония и Клеопатры» — одно из самых простых этапов в постановке пьесы. Режиссёр ни разу меня не исправил, но и не похвалил, когда мы закончили в раз сотый пробегать по тексту, повторять одно и то же. В двенадцать часов нас отпустили обедать, но мой желудок ещё хранил в себе, причём очень бережно, завтрак в Спейс-Нидле, так что мне хватило чашки кофе в театральном буфете. Оставшееся время я решила посвятить бесцельному просмотру новостей через мобильный интернет, однако не тут-то было.

Едва я уместилась на диване в пустой, — по обыкновению — днём, — комнате отдыха, телефон завибрировал, а имя на дисплее заставило меня вздрогнуть: «Бредли Ривз». Я мысленно выругалась. Я прекрасно понимала, что никакого приятного разговора из этого не выйдет, но, так как он сейчас, сто процентов, в больнице, мне ничего не угрожает. Да и мистер Теодор Грей, по всей видимости, слов на ветер не бросает.

— Чего ты хочешь? — сдерживая гнев и злость в голосе, спросила я.

— Лили… прошу тебя, не надо со мной так грубо, ладно?

— Тебе были не ясны слова мистера Грея?

— И ты кроешься этим ублюдком. Они все ублюдки.

— Однако таковым я считаю только тебя. Ты хоть понимаешь, на что нарываешься?

— Маленькая Лили Дэрлисон угрожает мне? — он говорил, будто давил гранитной плитой. Я ещё плохо отошла от вчерашнего — это я понимала абсолютно точно, как дважды два.

— Чего ты хочешь?! — срывающимся голосом прорычала я.

— Чтобы ты знала, на тебе весь грех, Дэрлисон. Знаешь, за кого ты рвёшь свой зад и под кого ты стелешься? Под богатеньких сыночков, которые не нюхнули жизни и никогда не нюхнут, если им в этом не помочь. Но я помогу, обещаю. Доброго дня тебе, сука, — он отключился.

Я тяжело задышала от спёртого воздуха, со всей силы сжав мобильник во влажной ладони. Мне снова захотелось зарыдать, но я не доставлю такой радости никому. Моя сентиментальность в последние дни переходит все границы. Засунув его в карман брюк, я быстрыми шагами пошла к дамской комнате. Умываясь, я с силой втирала ледяную воду в кожу лица, шеи, ключиц. Прочистив горло, я стремглав понеслась на сцену, и в каком-то астрале просидела, слушая детали постановки декораций, перемещения по сцене и всего прочего. Мне было так страшно за каждого из семьи Греев. Я уже привыкла и прониклась ею. Неужели, у этого урода хватит смелости исполнить своё обещание?! Господи, Господи, это всё моя вина, только моя. Я до боли кусала губы, стараясь не зарыдать. Я просто смотрела впереди себя, в стену, толком не понимая, чем я так вызвала в нём желание мести мне. Виски сжимали болезненные кольца. Я была в каком-то сумасшедшем тумане. И я не могу рассказать этого ни Дориану, ни Марселю. Ни с кем не могу поделиться своим страхом и получить слова успокоения… Стоп. Мистер Грей. Теодор! Я с какой-то животной радостью уцепилась в эту мысль. Остаток времени в театре я тешила себя именно этой идеей сумасшедшего — рассказать всё ему. Я не одна, я могу поделиться, попросить помощи и хоть немного поддержки, самую маленькую дольку, потому что сама я смогу только захлебнуться в этом бессилии.

После репетиции я сразу решила позвонить мистеру Грею, рассказать об этой «беседе» с Бредли Ривзом, но он опередил меня, предложив отвезти домой. Я была «за» всеми руками и ногами, даже более чем. Бедный мистер Грей, он даже не догадывается, что я собираюсь, против собственной же воли, испортить ему настроение. Я набралась смелости заговорить только тогда, когда мы уже были на полпути близко к дому:

— Мистер Грей, я говорю вам…

— Теодор, — поправил он.

— Простите, — я сглотнула, — Теодор, я… говорю вам, потому что больше некому. Айрин попросила не говорить Дориану и Марселю, это было при вас. В общем, если ближе к делу, то, — голос мой дрожал, я шумно дышала от волнения, — Бредли Ривз, по всей видимости, не побоялся угроз. Он позвонил мне сегодня днём, сказал, что на мне «весь грех» и что… «Греи не знают жизни, но узнают». Он обещал, что вы… или они… узнают. Я… Мне так страшно. Страшно за вас, — я ломала пальцы, — Я готова сделать всё, чтобы он взял свои слова назад.

— Вот ведь подонок, — прошипел Теодор, — Лили, не смей думать, что это твоя вина. Бредли Ривз всегда был уродом. Айрин вчера рассказала мне, какими способами он пытался добиваться её и как, в конце концов, допёк до того, что она послала его на все четыре стороны. Лили, он ничего не сделает. Я сегодня же выслежу его вместе с компанией ребят, и мы научим его жизни. Главное, ничего не говори и никому. Я всё сделаю сам.