Мистер Джиттерс

Где-то рядом журчит вода, но звук немного отличается от того, что мы слышали в пещерах. Я выхожу из тени и попадаю в луч лунного света, проникающего сквозь пустое центральное окно церкви. Кровь насыщается адреналином. Вот оно, то самое место, где ее убили. Пташку, конечно же. Когда Нолан и Лорелея были здесь со съемочной группой, камера располагалась где-то наверху, в пустом окне. Она стояла на том же месте, где я сейчас. В серебристом свете луны ее лицо выглядело безжизненным и окостенелым. В следующем кадре она отступала в тень, чтобы спрятаться от озверевших горожан. А потом ее выволакивали к алтарю и жестоко убивали.

– При дневном освещении все выглядит иначе, – говорит Картер. – Видишь много лишнего. Окурки, крышки от бутылок – в общем, следы присутствия других людей, пусть и очень давние. А ночью легко представить, будто мы – первые, кто обнаружил это место.

Картер останавливается в дальнем углу каменного постамента. Это алтарь. То самое место, где Лорелея позировала на фото, обнимая рейнджера Крейн. Место, где Пташку разорвали на части. Пальцы в крови. Зубы, впивающиеся в плоть. Обезумевшие от голода люди.

– Почему церковь так и не восстановили? – спрашиваю я. – Где-нибудь в другом месте, например?

Судя по тому, что я успела увидеть, все остальные постройки в Харроу-Лейке были восстановлены, и жители города тщательно делают вид, что ничего не было. Так почему же церковь не отстроили заново?

– Возможно, местные решили, что Бог их уже не спасет, – говорит Картер.

Скорее всего, он шутит – а может, и нет.

– Думаю, церковь разрушилась еще до того, как провалилась под землю. Ты не обращала внимания, что ни на одном надгробии нет дат? Странно, не правда ли? Я так и не смог найти сведений о том, когда была построена церковь, или о том, что она использовалась по назначению когда-либо в истории Харроу-Лейка.

– И что это означает? – спрашиваю я, изучая плиты вокруг нас.

Картер прав. Хотя надписи побледнели и почти стерлись, их все же можно различить, и здесь действительно нет ни одной даты.

– Думаю, церковь была здесь раньше города.

– Но кому понадобилось строить церковь посреди леса в нескольких милях от ближайшего населенного пункта? А главное, зачем?

– Это всего лишь теория, – неуверенно начинает Картер, – но мне кажется, люди уже пытались поселиться здесь раньше, но быстро поняли, что это плохая идея.

По спине пробегают мурашки. Меня снова посещает то же смутное ощущение, что и в туннеле: какое бы неизвестное зло ни обитало в Харроу-Лейке, оно созревало здесь долгие-долгие годы.

Нужно уходить отсюда.

Пещера, из которой мы только что вышли, выглядит словно трещина, рассекающая темноту.

– Тот оператор пропал где-то внизу, – говорю я, размышляя вслух.

Вот это смерть! По-моему, оптимально: стать историей в процессе создания другой истории.

– Вроде да, – отзывается Картер. – После этого твой отец как раз и поручил обнести парк электрическим забором. Наверное, хотел убедиться, что никто больше не сунется в пещеры и не пострадает.

Скорее всего, Нолан установил электрический забор на случай, если кто-то хотел сорвать ему съемки и подстроил гибель оператора. Но я лучше промолчу.

А лтарь напоминает саркофаг. Один угол осыпался, а каменная платформа лежит криво. Но прикоснувшись, я с удивлением отмечаю, что камень сохранил тепло солнечных лучей. Теплый, как живое существо. Как будто Лорелея только что встала и ушла. Я ложусь на камень вместо нее. В небе обязательно должны быть звезды, но сейчас нас освещает только прохладный лунный свет.

– Слушай, все забываю сказать: Ко улетела, – с гордостью говорит Картер.

Я слушаю его вполуха.

– Правда?

– Ага. Маленькая, но очень сильная птичка.

– Это хорошо. Я рада.

Я свешиваю руки с камня и чувствую, как прошитая вручную заниженная талия платья медленно ползет вверх по бедрам. Кстати, на мне нет белья.

– Вот так? – спрашиваю я. – Так она выглядела в сцене с алтарем?

– Пташка?

Я киваю. Он понимает, что я имела в виду не Лорелею. Понимает разницу. Это приятно.

– Знаешь, – говорит Картер, выдержав паузу, – я должен кое в чем признаться.

Внутри все сжимается, и я мысленно готовлюсь к удару.

– Что такое?

– Я не смотрел «Ночную птицу».

На мгновение я теряю дар речи, и Картер смущенно морщится.

– Ты никогда не видел фильм, снятый в твоем родном городе?

Он прячет руки в карманы:

– Я просто не фанат ужастиков, если честно.

Я не могу сдержать улыбку. Вот, значит, каково это – делиться секретами! Мне теперь тоже хочется кое-что ему рассказать.

– Я тоже должна кое в чем признаться. Помнишь, я рассказывала о воображаемой подруге, которая была у меня детстве? – торопливо говорю я. – Мэри Энн. Так вот, она вернулась.

– В смысле?

– Да, вернулась. Я видела ее. В своей комнате. На улице. Не знаю, что ей от меня нужно.

– Ты сейчас серьезно? – Картер подается вперед, как будто хочет взять меня за руку, но неуверенно замирает. – Лола, такое уже бывало раньше? Я имею в виду, после того, как она исчезла? Тогда, давно, когда ты была маленькой?