Мистер Грей младший (СИ)

Он издал мягкий смешок, в моей груди потеплело. Я, немного боязливо, заглянула в его тёмные и нежные глаза — моя душа приготовилась к старту за горизонты нашей планеты.

— Тогда, думаю, тебе надо остыть, — бормочет он и я с досадой киваю. Он же не подавляет насмешливой, доброй улыбки, и я чувствую себя дурой.

Одевшись, мы вылезли из салона и оба, глубоко вдохнув, с трудом перевели дух от накрывшей нас прохлады. Я посмотрела на небо, немного жмурясь расцветающему там солнцу.

— Что, поехали дальше? — спрашивает Тед, я перевожу на него усталый взгляд.

Я чувствую себя обиженной на саму себя. А ещё больше мне грустно оттого, что он меня как следует не хочет. По крайней мере, так думаю я. Почему он обратил внимание на то, что я бросилась на его плечо? Почему не продолжил? Что со мной не так?

— Айрин, ты в порядке? — он бросает второй вопрос, а я осознаю, что лишь по-идиотски на него пялюсь.

— Нет. Не в порядке, — говорю правду я, отводя глаза. Тед хмурится и подходит ко мне поближе.

— Почему ты остановился? Почему? — вопрос, сорвавшийся с губ, опережает все мои мысли.

— Айрин…

— Тебе нравится смеяться надо мной?

— Малышка, послушай, — шепчет он, но я перебиваю.

— Не заговаривай мне, пожалуйста, зубы, просто ответь. Почему мне только стоило перевести дух, как ты тут же воспользовался этим и прекратил делать то, что начал? Ты не хочешь меня?

Он поднял брови и положил прохладные руки мне на щёки.

— Глупая девочка — вот ты кто. Я очень тебя хочу. И с каждой секундой, всё больше, — его зрачки расширяются, и я безоглядно ему верю, — Но я люблю доводить до исступления возбуждённым ожиданием, а не бездумно трахать на общественной трассе. И потом, у нас столько времени впереди. Мне самому трудно бороться сейчас с собой, со своим немыслимым желанием, но я делаю это для тебя. Я всё делаю для тебя.

Я, немного потеряно, кивнула, сглотнув ком подступивший к горлу. Тед легко поцеловал меня в губы и открыл дверцу, чтобы я, наконец-таки, уместилась.

Дальше, мы ехали молча, и я могла думать. Это было сложно, из-за поднявшейся температуры в салоне, дыхания Теда, его взглядов, которые он периодически бросал на меня. Я думала о нём. Я редко приступала к анализу своих или чьих либо действий — мне всегда это было чуждо. Я знала, что размышлять о прожитом — бессмысленно. Вернуться назад и что-то исправить невозможно, и человека изменить в корне — никогда никому не удавалось и не удастся. Я подразумевала, что это лишь пустая трата времени, так что — трактовать самоанализ, да и вообще анализ, можно как безделье. Но сейчас я поняла, что мне это было необходимо. Он появился в моей жизни неожиданно, подобно какому-то вихрю или урагану, срывающему многое на своём пути. Всё слишком быстро. А может, так и бывает первая любовь? Или только у меня она так самобытна — быстро развивается, несёт меня подальше от своих же принципов? Сомневаюсь.

Тед эксцентричен, своеобразен, красив. Я всегда была уверена в себе, но с ним я чувствую себя ущербной. Однако это, почему-то, не давит на меня, не прожигает органы, не заставляет меня думать о перерождении в каком-нибудь другом, совершенном теле — совсем нет. Я словно подчиняюсь его превосходству и не хочу себя менять. Вчера, и день тому назад — я пребывала в экзальтации от его деяний. Он так хотел покорить меня — и я покорилась. Неужели, кто-нибудь смог бы устоять перед его ухаживаниями? У него сплошные плюсы, но тот случай с Даниэль, его выражение глаз — когда я обличила его, заставила признаться — повергли меня в ужас. Я хочу ему верить, я уже ему верю. И, как видно, верность — для моей столь юной натуры, не первая важная добродетель. Да и вообще, редко кто в моём возрасте обращает на это внимание, но внутри я знаю — что больше никогда ему этого не прощу. Когда человек обжигается, и понимает, что прикосновение к огню несёт болезненную рану — он больше не коснётся его. Есть такие люди, которым это ни по чём — их либо презирают, либо превозносят. Я же отношусь к другой, более цивильной категории — осторожной. Это не значит, что я не способна на безумства, или не могу гореть жаждой адреналина, или вообще скучна — нет, это не так. Просто внутри меня, словно образуется кнопка: «Это больно», и я не повторяю ошибок снова.

Я перевела взгляд с дороги на него. Его изумительные руки, с крупными бицепсами, и, как я увидела сейчас, ведь он закатил рукава своего свитера, выпуклыми, местами, венами, умело управлялись с рулём. Настроение этого сексуального водителя-обольстителя, едва ли можно было назвать счастливым, или же, наоборот, напряжённым. Совсем нет. Он был спокоен и терпелив. Он даже музыку не включает — наверное, ждёт, когда я покончу сидеть с каменным лицом, занимаясь самоанализом — и приду в себя.

— Где мы? — спросила я.

— Через двадцать минут проедем Уилбаргер, — ответил он, явно увлечённый дорогой, — Я рад, что к тебе вернулась способность беседовать. Я думал, что ты обижена.

Я посмотрела на него с презрением.

Тед, бросив на меня взгляд, подарил мне усмешку.

— В чём дело? — спросил он, улыбаясь.