Мистер Грей младший (СИ)

— Ну, уже всё равно поздно, — пожала плечами я.

На этот раз, папа кивнул и взяв маму под руку, поспешно покинул комнату. Я посмотрела на обескураженную Софи.

— Вечеринка обещает быть весёлой, — констатировала она факт.

Я с досадой простонала и уткнулась ей в плечо.

— Тед меня прикончит, — вздохнула я.

Теодор

— Грей, где твой привычный настрой, малыш? — Клод вытянул шею, разминая свои пальцы.

— Где-то здесь, — пожав плечами, сказал я, скинув с себя боксёрские перчатки.

На лбу выступила испарина, и мне показалось, что моё состояние близко к головокружению.

— А ты, часом, не влюбился? Я знаю, когда самцы Греи думают о женщинах, — ухмыльнулся он. Я смерил его пристальным взглядом, сел на маты, и сделал глоток воды из бутылки.

— Влюбился. Ты. Серьёзно? Как она, хорошенькая?

Я усмехнулся, ощутив подступающий к щекам жар.

— Ну, не смущайся, — он хлопнул меня по плечу, во время того, как я делал ещё один жадный глоток, тем самым заставив меня поперхнуться, — Дело это — молодое. Чувства, эмоции, гормоны: надо же тестостерон куда-то девать, — подмигнул Бастиль и басисто засмеялся.

Я цокнул и закатил глаза.

— Давай тренироваться, — сказал я, убирая бутылку, и встал с мата.

— Что, стояк каждое утро, что ли? — не прекращал он, и я закрыл руками лицо, — Тед, малыш, я тебя с самого детства знаю. В памперсе тебя видел. Давай, выкладывай! Что, чёрт возьми, не так?!

— Всё нормально, Клод, — я хлопнул его по плечу, — С моей у меня всё нормально, но я не уверен, что это продлиться долго. Очень скоро, мы будем с ней редко видится, по милости Кристиана, и… Я просто слишком раздавлен собственным отцом. Впрочем, всё прекрасно.

Клод нахмурил брови и вздохнул.

— Ох, вот как дело обстоит-то. Хочешь, я поговорю с ним?

— Нет. Не думаю, что это хорошая идея. Давай тренироваться, я хочу хоть немного не думать. А для этого мне нужны самые настоящие тренировки.

Клод осмотрел меня и кивнул.

— Давай, Грей. Но груши для разогрева маловато. Отжимайся — раз, эдак, пятьдесят, как обычно делал твой папачос.

— Делал? — изумился я.

Клод подмигнул и проговорил шёпотом:

— Сейчас сбавил обороты до сорока, сразу на десятку, соображаешь? Я ему сказал, что если он не увеличит нагрузку, то я буду валить его, как жук соломинку, но он сказал, что сейчас у него с твоей маман «мартовский период», так что нагрузку он особо не менял, — Клод уже открыто улыбался, а когда я заржал, он сразу сделал серьёзное лицо и сказал громче, — Ладно, хорош болтать, малыш. И не смейся. Без «мартовского периода», ты бы не появился.

Я глубоко вдохнул, призывая себя успокоиться. За что я люблю Клода Бастиля — так это за то, что во время разговора он использует свой главный дар — юмор, и благодаря ему, у меня уже качается пресс.

— Мне просто отжиматься? — спросил я.

Клод прищурился, задумываясь.

— Эм, давай-ка, после первой половины, следующие двадцать пять раз — через хлопок. Понял? — я кивнул, — Тогда, вперёд!

Я приступил к выполнению. Все мои мышцы напряглись. Я жёстче сжал желваки, всё ритмичнее и ритмичнее управляя корпусом — вверх и вниз, вверх и вниз. Бастиль тихо вёл счёт, сердце ускоряло шумный ход.

— Девятнадцать, двадцать, двадцать один… Кто там? Продолжай, Грей, — услышав шум за дверью в свой личный бокс-зал, бросил он, и пошёл навстречу звукам.

Дверь была позади меня — и я был счастлив, что меня ничего не отвлекало. Я смог не потерять счёт.

— Двадцать пять, — приказом шепнул себе я, и после каждого подъёма — начал делать хлопок.

От затылка по всему телу потекла капелька пота, и я почувствовал острый аромат своего антиперспиранта, вперемешку с собственным запахом. Я на максимум ускорил темп отжиманий, делая хлопки настолько сильными, что горели ладони. Дыхание моё участилось, и я слышал в висках толчки сердца. Пот со лба начал покрывать лицо, застилая глаза, осев на ресницах и зрея каплями над губами. Воздух становился тяжёлым и трудно-поглощаемым, но я не терял контроля над разумом, хотя не мог ни о чём думать, ничего слышать, ничего ощущать, кроме счёта, слегка звенящего в моей голове.

Сорок восемь, сорок девять, пятьдесят…

Я выдохнул, и последний раз отжавшись, сразу встал на слегка ватные и ноющие ноги. Ничего не было ощутимо, кроме влажно и горячо. Я легко подхватил края майки, и резким движением стянул с себя, бросил рядом с собой.

БАХ!

Я услышал грохот у двери сзади и обернулся. Мне пришлось простоять в ступоре несколько секунд, чтобы понять, обрадоваться, и ужаснуться. Это была Айрин. И она упала. Я ринулся к ней.

— Айрин, чёрт, ты как? — я рухнул на колени рядом с ней, и пытаясь заглянуть в её глаза, ощупывая подвёрнутую ногу, силясь понять, где болит.

Что за хрень? Как это получилось?! Здесь, вроде, пол ровный.

— Айрин, где болит? — спросил я, и она, наконец, подняла на меня свои… полные горячего желания глаза.

Ох, Боже.