Мистер Грей младший (СИ)

— При любом, Макс, — обрадовавшись, произнесла она.

— Ты позвонишь Мэйсону, — сразу же огласил своё требование я, — Ты позвонишь Мэйсону и вы поговорите.

— А это… это уместно? Он… я ранила его, ведь так?

— Так, — резко сказал я, — Умеешь ранить — умей лечить раны, Джеки. Номер могу дать прямо сейчас. Признай, ты хочешь этого, детка, — я прищурился, косо ухмыляясь.

— Засранец, — рассмеялась она, протянула руку — я пожал её.

— По рукам, мсье Родригес.

— По рукам, мадемуазель Кавана, — подмигнул я.

Отличная сделка, мать твою.

Но выживу ли я, увидев Эву в брачном кортеже с тем хером? Не знаю, клянусь. Не знаю. Но лучше я рискну своим рассудком, чем потом буду жалеть всю свою тупую жизнь.

Комментарий к Dependent

- Le garçon, champagne! Immédiatement!* - (с французского) - Официант, шампанское! Немедленно!

========== Foreign bride ==========

Анастейша

Листая журнал, я пью пина коладу и слушаю Кейт, встревоженную мамочку и будущую тёщу владельца «Кензо». Видно, как она волнуется. Остался день до торжества, а она до сих пор думает, что там что-то не готово, здесь недоработано, а больше прочего — Кейт волнует её собственный внешний вид, который всегда — в любое время — казался мне идеальным.

— Ана, я точно не похожа на утопленницу в синем платье? — она задаёт этот вопрос в двадцатый раз под ряд.

Я закатываю глаза.

— Кейт, ты в нём шикарна, — повторяю я, — Оно сидит на тебе идеально.

— Ты уверена? — она немного щурится.

— Да, абсолютно, — ободряюще кивая, соглашаюсь я.

Она садится на диван рядом со мной. Похоже, она переживает больше самой невесты. Я хватаю её за руку, которая ужасно напоминает лёд. Я хмурюсь, качая головой.

— Кэтрин, это что? Предсвадебная лихорадка? — изумляюсь я, — Да на своей свадьбе ты не так волновалась, как сейчас! — смеюсь я.

— Именно, — она сжимает мою руку и кивает, — Понимаешь, всё должно пройти идеально. Я лично контролировала каждую мелочь. Каждую деталь.

— Значит, всё так и будет, — я целую её в щёку, — Вот увидишь, Кейт. У тебя всегда всё получалось намного лучше, чем у меня.

Я старалась, чтобы горечь, которую я испытывала, не прорвалась наружу. Я по белому завидовала Кейт. Её дочь счастлива. Она выходит замуж. А моя? А мой сын?.. Господи, я так люблю их. Что я делала неправильно? Вчера, как только я прилетела во Францию, я посетила Сенанк. Попросила игуменью монастыря увидеться с дочерью… Фиби говорила со мной спустя столько лет. Я поняла, насколько она чиста, но несчастна. Воспоминания унесли меня во вчерашний день, пока Кейт говорила со мной, пытаясь меня успокоить и поднять мой поникший и удручённый дух.

Лавандовое поле — самое красивое в Провансе — распростерлось пред стенами женского монастыря. Я глубоко вдохнула, входя в забытый миром и суетой уголок земли. Недалеко, на свежем зелёном лугу пасутся козы. За ними приглядывает худая, старенькая монахиня. Попросив у сторожа встречи с игуменьей, я долго наблюдала за той женщиной. Меня посещали разные мысли: что привело её сюда? Как она пришла к этому?.. Только ли несчастье заставляет людей уйти на службу Богу?

Мысли мои были прерваны, когда пришла наставница. Строгое, но спокойное белое лицо. Унылые губы, а глаза — светлые и яркие, как у младенца, несмотря на то, что ей, наверняка, уже далеко за шестьдесят. Я попросила у неё встречи с дочерью. Она согласилась довольно скоро. А затем, попросила позвать молодую послушницу Флавию — это имя было дано Фиби при крещении.

Когда я увидела её, сердце во мне заныло. Похудевшая, бледная, но такая молодая и очень красивая — она спокойно шла ко мне. Чёрная ряса скрывала её волосы и тело с головы до ног, забитость, блуждающий страх и какая-то утопическая покорность сквозила в серых глазах. Я не смогла сдержать слёз.

— Доченька! — позвала я её, вытирая колющие в глазах слёзы.

Глаза Фиби наполнились слезами, губы задрожали, но она держалась. Я подошла к ней, стала обнимать её, поцеловала в лоб. От неё пахло ладаном, свежеиспечённым хлебом и майской травой. От неё веяло жизнью без мирских тревог и сует. Я не знаю почему, но что-то внутри заставляло меня быть счастливой за неё. Несмотря на то, что я была полна энтузиазма вызволить её отсюда, заставить хотя бы поехать на свадьбу к Эве, попросить её вернуться и вернуть мне жизнь! Не только мне, но и Кристиану. Нам. Всем нам.

— Фиби, милая, — шептала я, — Моя родная девочка!

— Мамочка, — голос её звучал очень тихо и слабо.

Молчать пять лет. Не произносить ни слова пять лет. Господи, какая сила воли.

— Как я рада слышать твой голос, Фиби! Как я рада, если бы ты только знала.

— Я рада, что ты пришла ко мне, мамочка, — слеза, всё же, прокатилась по её щеке, я утёрла её большим пальцем.

— Фиби, давай присядем, — попросила я, указывая головой на лавочку под ивой.

Мы сели. Я держала тёплые, натруженные руки Фиби, но при этом мягкие и ухоженные приятными церковными маслами.

— Как ты, мама? Как папа? Как мой брат? — начала спрашивать она спокойно.

— Фиби, милая… я скучаю. И твой папа тоже. Мы с ним сейчас… живём отдельно. Мы не развелись, но…