Мистер и Миссис (ЛП)

- Фото заняло слишком много времени, а мне хотелось поскорей жениться, - ворчит

он, как будто всё ещё раздражён этой идеей. Это заставило меня улыбнуться.

- Как долго мы встречались, перед тем как поженились?

- Три месяца.

Теперь мне действительно смешно. – Ты говоришь так, словно это было вечностью, -

всё моё тело трясётся, и хмурый взгляд, который был на его лице, мгновенно растворяется в

улыбке, от которой на его щеках появляется ямочка. Я наклоняюсь и целую её, и чувствую,

как тут же застывает его тело.

- Эта твоя ямочка, ты всегда так говорила. Только ты можешь заставить её появиться.

- Возможно, я вспоминаю. Я увидела её и просто должна была поцеловать.

- Ты всегда так делала, - его улыбка исчезает, и на его лице появляется выражение,

которое я не могу прочитать. Я ловила его несколько раз. В такие моменты я действительно

ненавижу то, что не могу ничего вспомнить. Знакомо ли мне это выражение?

- Делаю, - поправляю я. – Я всегда её целую, - потому что я так и буду делать. Я хочу,

чтобы она появилась снова, и я смогла снова поцеловать её.

- Это было вечностью. Три месяца ожидания.

Лифт останавливается, и Филипп выходит, всё ещё держа меня на руках. Он

направляется вниз по длинному коридору и проходит через открытые двойные двери. В

центре комнаты стоит гигантская кровать, и Филипп кладёт меня на неё. Он начинает

раздевать меня.

- Я не хотел ждать ни секунды, после того как впервые увидел тебя. Поэтому три

месяца казались вечностью, - отвечает он, снимая с меня сандалии, а затем переходит на

мешковатые пижамные штаны, которые сейчас на мне. Моя рубашка немного

приподнимается, и он замирает, его взгляд опускается к округлившемуся животу. Я не могу

перестать прикасаться к нему.

Он наклоняется, целует его, затем его поцелуи опускаются все ниже.

- Филипп, - выдыхаю я единственное слово, когда чувствую его рот на моём клиторе

через ткань простых белых трусиков. Я позволяю своим ногам раскрыться шире. Это

ощущается так естественно, когда я позволяю своему огромному мужу занять место между

моих бёдер. Его рука поднимается, убирая ткань, обнажая меня полностью.

- Я должен дать тебе отдохнуть, приготовить что-нибудь поесть, но я …

- Да, - вырывается из меня стон. Эта потребность заставляет его голос звучать так,

словно он не может ждать ни минуты, не попробовав меня, или он может умереть. Его рот

опускается на меня, голодный и жестокий. Здесь нет места нежности или терпению. Он

накрывает мой клитор, посасывая его своим ртом. Я мгновенно кончаю, словно моё тело

находилось на грани в течение нескольких месяцев, и это делает Филиппа еще более диким,

заставляя его ускориться.

- Мне нужен ещё один. Дай мне его. Он мой, - рычит он, прежде чем возвращается к

моему клитору, впитывая каждую каплю моего первого оргазма, полностью поглощая меня.

Я даю ему еще один оргазм, и он такой интенсивный, что я вынуждена закрыть глаза, пока

толкаюсь ему в лицо.

Когда я, наконец, открываю глаза, я понимаю, что меня переместили в центр кровати.

- Спи. Я приготовлю что-нибудь поесть, - он целует меня, и я чувствую свой вкус на его

губах, но затем он слишком быстро отстраняется. Я хочу большего. Я хочу, чтобы его тело

было на мне, но он уже находится у выхода из спальни, и я остаюсь одна в постели. В поле

моего зрения попадает что-то знакомое.

ГЛАВА 9

Молли

Я запищала, когда меня кто-то схватил, повернул и мягко подтолкнул к стене, за

которой находилась наша ванная комната. Большое тело Филиппа держало меня, словно в

клетке. Утренний свет заливает голые белые стены спальни, а лицо моего мужа освещено

золотым свечением. Он выглядел таким дикарём, его волосы были в полном беспорядке.

Вероятно, виной тому моя рука, которая недавно в них побывала. Я проснулась с ним,

полностью обёрнутым вокруг меня, словно второй кожей, одна его рука в защитном жесте

оберегала мой живот, а другая покоилась на моей киске, и его лицо было зарыто в моей шее.

Последнее, что я вспомнила - это его рот на моей киске, а затем я отключилась. У

меня было смутное воспоминание о том, что он собирался приготовить мне поесть, но я,

должно быть, проспала весь день и ночь, и проснулась только сейчас, из-за того что я

безумно хотела в туалет. Ребёнок уж больно сильно давил на мой мочевой пузырь, но,

возможно, причина была и в том, что я проспала целых двенадцать часов.

Но от чего у меня реально перехватило дыхание – это от дикости в его глазах. Словно

он хищник, а я его добыча. Он легко поймал меня, не то чтобы я сильно сопротивлялась. Его

взгляд напряжен, и мне интересно, всегда ли он вот такой. Мне также интересно, всегда ли у

него щетина на лице, или это просто из-за того, что мы так долго пробыли в больнице, и он

отказался покидать меня, даже чтобы побриться.

Я протягиваю руку и пробегаю по ней своими пальчиками. Мне она нравится. Он

прильнул к моему прикосновению, его глаза закрываются, словно это лучшее, что он когда-