Мистер Кэвендиш, я полагаю.. (ЛП)

Томас последовал за ним вдоль того, что, как он предполагал, было центральной улицей, пока они не доехали до церкви. Это было простое каменное, серое здание с узкими арочными окнами. Церковь выглядела старой, чему он не мог помочь, но думал, что она будет замечательным местом для женитьбы.

Она была заброшена.

— Не похоже, чтобы кто–то был внутри.

Джек бегло осмотрел маленькое здание слева от церкви.

— Запись будет вероятно находиться в доме приходского священника.

Томас кивнул, и они спешились, привязывая своих лошадей к коновязи, перед тем как направиться к фасаду дома. Они несколько раз постучали, перед тем как услышали приближающиеся к ним изнутри шаги.

Дверь открылась, явив перед ними женщину средних лет. Томас предположил, что она была экономкой.

— Добрый день, мадам, — сказал Джек, вежливо поклонившись ей. — Я Джек Одли, а это -

— Томас Кавендиш, — перебил Томас, игнорируя удивленный взгляд Джека. Это выглядело как контроль – самостоятельно представиться с полным титулом в течение последних нескольких минут его законности.

Джек выглядел так, как будто бы хотел закатить глаза, но вместо этого он обернулся назад к экономке и сказал:

— Мы хотели бы увидеть приходскую книгу.

Она на минуту пристально посмотрела на них, а затем резко повернула свою голову назад.

— Она в задней комнате, — сказала экономка. — В кабинете викария.

— А викарий есть? — спросил Джек.

Томас сильно толкнул его под ребра. Боже мой, он просил о компании?

Но если экономка нашла их вопрос немного интригующим, то она не подала вида. — Нет, сейчас викария нет, — сказала она скучающим голосом. — Место свободно. Она подошла к дивану и села, говоря им из–за плеча.

— Мы предполагаем, что вскоре к нам прибудет кто–то новый. Они присылают кого–нибудь из Эннискиллена каждое воскресенье, чтобы прочесть проповедь.

Затем она подняла тарелочку с тостами и совсем отвернулась от них. Томас принял разрешение войти в кабинет, и пошел, Джек шагал позади него.

Здесь, напротив стены с камином было несколько полок, и Томас начал с них. Несколько библий, книги с проповедями, поэзия…

— Ты знаешь, как выглядит приходская книга? — спросил он. Томас пытался припомнить, видел ли когда–либо запись в его приходской церкви, недалеко от Белгрейва. Он предполагал, что должен был, и эта не должна была особо отличаться, если только он вспомнит.

Джек не ответил, и Томас не почувствовал содействия, поэтому начал просматривать полки.

Моральная Честность и Современный Мужчина. Нет, благодарю вас.

История Ферманы. Он также прошел и это. Каким бы восхитительным не было графство, оно ему прискучило.

Расходы Путешествий Джеймса Кука. Он улыбнулся. Амелия бы захотела эту.

Он закрыл глаза и перевел дух, позволив себе на минуту подумать о ней, хотя и пытался этого не делать. Все утро он фокусировал свой рассудок на ландшафте, поводьях, куске грязи, прилипшем к тыльной стороне ботинка левой ноги Джека.

Но не о Амелии.

Конечно же, не о ее глазах, которые не были, пожалуй, только цвета листвы на деревьях. Возможно, как кора. Вместе с листьями. Зеленые и коричневые. Смешанные. Ему нравилось это.

Также не думал о ее улыбке. Или об аккуратной форме ее губ, когда она стояла перед ним предыдущим вечером, задыхающаяся от желания.

Он хотел ее. Боже мой, он хотел ее.

Но он не любил ее.

Он не мог. Это было невозможно.

Он вернулся к работе под рукой с неумолимым стремлением, вытягивая каждую книгу без рельефного названия с полки, открывая и просматривая ее внутри. В конце концов, он нашел секцию, в которой были не только регистрационные книги. Он выдвинул одну, и его сердце забилось, когда осознал, что слова перед ним были учетной записью рождений. Смертей. Свадеб.

Он смотрел на одну из церковных записей. Тем не менее, даты не сходились. Родители Джека поженились в 1790 году, и здесь также описывались давно произошедшие события.

Томас посмотрел из–за плеча, чтобы сказать кое–что Джеку, но тот чопорно стоял возле огня с приподнятыми до ушей плечами. Он выглядел замерзшим, и Томас осознал, почему он не слышал, как тот ходит по комнате и ищет записи.

Джек не двигался с тех пор, как они вошли.

Томас хотел что–то сказать. Он хотел преодолеть расстояние всего лишь несколькими шагами, сильно встряхнуть и привести его в чувство, потому что, черт возьми, на что он жаловался? Он, не Джек, был тем, у кого жизнь превратилась в руины всего лишь за один день. Он потерял свое имя, свой дом, свое состояние.

Свою невесту.

Джек выйдет из этой комнаты одним из наибогатейших и всесильных людей мира. У него, с другой стороны, не будет ничего. Только его друзья, предполагал Томас, но их было мало. Знакомств у него было в изобилии, но друзей – всего лишь Грейс, Гарри Глэддиш … может быть Амелия. Он сознавал, что было трудно поверить в то, что она захочет его видеть, особенно после того, что было сделано и сказано. Ей казалось это слишком неловким. И если она окажется замужем за Джеком…

Тогда неловким это покажется ему.