Мистер Х

Можно было по-разному относиться к идеалам этого человека, но не верить в его искренность по отношению к своей стране, куда он эмигрировал из ненавистного ему СССР, было большой ошибкой. Ведь Хананий Витальевич потратил чуть ли не всю свою сознательную жизнь на то, чтобы бороться с несправедливостью и отстаивать демократические идеалы. По этой причине в СССР он был не угоден, его вольнодумие расценивалось как угроза, а научная деятельность всячески притеснялась. И получив возможность сбежать в США, Хананий Витальевич был безмерно счастлив и, не мешкая ни минуты, отправился в путь. С того самого момента, когда он стал гражданином США, и по сегодняшний день Хананий Витальевич ни разу не изменял своим принципам. И тот факт, что кто-то хочет изменить привычное для него общество, с присущими ему нормами морали и человеческими свободами, дарованными конституцией, возмущал его до глубины души. Это всё и явилось причиной его такого, на первый взгляд, подозрительного красноречия.

Что же хотел сказать и не сказал Хананий Витальевич? Этот вопрос не давал покоя Эдуарду Константиновичу. Как же разузнать, что таится за ширмой секретности? Возможно, это просто ущемлённое самолюбие старика, а может, и действительно что-то очень важное.

Эдуард Константинович постарался с максимальной точностью воспроизвести всё, сказанное Хананием Витальевичем, на бумаге, прочёл несколько раз, вспоминая, с каким эмоциональным подтекстом это всё говорилось, но, к сожалению, ничего нового, что могло помочь пролить свет на загадочных посетителей лаборатории, он не нашёл. Однако лист бумаги, на который всё записал, выбрасывать не стал и, сложив его пополам, убрал в ящик письменного стола.

Этот разговор оставил у Эдуарда Константиновича чувство незаконченности, и его пытливый ум вновь и вновь возвращался к вопросам, на которые он старался, но никак не мог найти ответа. Постараться самому пролить свет на причины, по которым люди, не имеющие отношения к медицине, с завидной регулярностью появлялись в лаборатории с секретными поручениями, было опасно, потому как малейшее подозрение со стороны руководства или других учёных привело бы к краху. Его бы обязательно уволили с «волчьим билетом», и неизвестно ещё, какие последствия это могло за собой повлечь, так как при приёме на работу Эдуард Константинович подписывал множество разных документов, запрещающих ему разглашать информацию о своей деятельности и вникать в то, что не входило в круг его обязанностей. Но как же докопаться до истины? Возможно, Хананий Витальевич и в следующий раз разоткровенничается и даст исчерпывающий ответ на всю эту ситуацию? Однако любопытство и чувство необъяснимой секретности уж очень взволновали Эдуарда Константиновича, и ждать удобного шанса поговорить с Хананием Витальевичем у него просто не хватало терпения. Эдуард принял решение во что бы то ни стало приложить максимум усилий и продолжить разговор с Хананием Витальевичем. И в этом порыве, мотивируемом его природным любопытством, сам Бог ему благоволил. События складывались как нельзя лучше.

Не прошло и недели с того дня, как состоялся первый разговор между Эдуардом Константиновичем и Хананием Витальевичем, и вновь в лабораторию пришли люди с секретным чемоданчиком. Всё происходило по обычному сценарию, на входе их встретил руководитель научного коллектива. Он сопроводил их в специальное помещение, где уже были подготовлены необходимые для их деятельности оборудование и инструменты. Однако не всё пошло как обычно. Как только они вошли в специально приготовленное для них помещение и разложили перед собой принесённые в железном чемоданчике миниатюрные пробирки с неизвестным содержимым, свет в лаборатории загадочным образом погас. Внешних окон в лаборатории не было, и в помещении наступила кромешная тьма. Кто-то попытался воспользоваться зажигалкой, чтобы хоть как-то осветить помещение, но его резко одёрнули, так как в лаборатории мог произойти пожар, и всем пришлось ждать несколько минут в полной темноте, пока не заведётся резервный генератор. Кто и что делал в эти несколько минут, можно было только догадываться, прислушиваясь к шорохам, идущим из разных сторон. Нужно также представлять для себя, что все двери в лаборатории были снабжены магнитными замками, и когда электричество было отключено, замки на время перестали работать. Но в тот момент никто не придал этому большого значения, и как только подача электричества была восстановлена, каждый вновь продолжил свою работу. Когда рабочий день уже подходил к концу и часы показывали 17:45, Хананий Витальевич, обычно уходивший с работы чуть ли не последним, начал собираться домой. Эдуард это заметил и подошёл к нему с просьбой.