Мистер Кон исследует "русский дух"

Подчеркивая значение этих ценных признаний вождя русской буржуазии, сразу же оговоримся: Милюков остался врагом коммунизма. Он "прозрел" только тогда, когда все его открытые ставки на оружие и ложь оказались биты. Он только заигрывал с правдой в целях "новой тактики", он пытался придать хотя бы видимость защиты народных интересов своей слишком откровенной контрреволюционной программе. От признания буржуазным политиком народных интересов на словах целая пропасть до их признания на деле — и русский кадетизм этой пропасти никогда не переступал, на дне ее он нашел свою могилу.

Но, хотя буржуазия не изменила с тех пор своей природы, появились силы, которые могут заставить буржуазию там, где она находится еще у власти, уважать народный интерес. И в познании этой необходимости буржуазным политикам мог бы действительно помочь опыт русской революции, опыт не в том его виде, как он подается "специалистами по России" вроде Кона, а опыт реальный, доля которого нашла, хотя и чисто внешнее, отражение в послереволюционных милюковских статьях.

Больше того, значение этого опыта буквально удесятеряется в наши дни, когда мирное сосуществование двух различных систем, соревнование между ними встало на "повестку дня".

Вопрос о мире был одним из главных вопросов, которые решили исход борьбы между русской буржуазией и пролетариатом. Мир был самой настоятельной и неотложной необходимостью для России в роковой для русской буржуазии 1917 год. От установления мира зависела тогда судьба России, ее будущее, судьба народа и государства. И в этом решающем вопросе русская буржуазия пошла по стопам царизма, предала свой народ. Ее классовый интерес и связи с международным империализмом заставляли ее продолжать бессмысленную бойню, калечить и губить сотни тысяч и миллионы людей. Напротив, интересы народа в этом ключевом вопросе с самого начала мировой войны и до ее конца выражали большевики. Для них лозунг мира не был ни лозунгом момента, ни приспособлением к настроениям масс. За мир они стояли и тогда, когда массы были охвачены мелкобуржуазным оборонческим угаром, поддались уговорам буржуазных политиков, и большевикам пришлось некоторое время идти вопреки настроениям обманутых масс. За мир большевики были и тогда, когда массы освободились от оборонческого угара и стали поддерживать большевиков. За мир большевики были и после взятия власти в свои руки. Недаром первым докладом Председателя рабоче-крестьянского советского правительства Ленина был доклад о мире.

Теперь, 40 с лишним лет спустя, история в еще большем масштабе, чем тогда, и в еще более острых формах ставит перед народами и правительствами старый вопрос: мир или война. Этот вопрос стал теперь вопросом существования не нескольких государств, а всего мира, он стал на повестку дня не в ходе войны, а до нее, ибо гигантское развитие средств уничтожения лишает людей возможности раздумывать над ним в том случае, если реакционные силы развяжут новый конфликт. Гибель десятков и сотен миллионов людей, опустошение государств и целых континентов — вот что ждет народы в этом случае.

Буржуазные идеологи всегда и везде обвиняли пролетариат и коммунистические партии в том, что они знают только один путь, один способ свержения капитализма — путь кровавой насильственной революции, что они хотят навязать социализм штыками, войной.

Пролетариат и его партия считают, что история идет и к победе коммунизма и к социальной смерти капитализма. Строй, принесший человечеству кровавую эксплуатацию, бесчисленные войны и опустошения, обречен, победа коммунизма и поражение капитализма одинаково неизбежны. Сознание этой неодолимой закономерности входит, по-своему, даже в буржуазные умы, заставляя идеологов буржуазии подыскивать для своего гниющего общества новые, "свежие" слова: "свободное общество", "народный капитализм". Все это говорит не об изменении природы империализма, а о том, что он дожил до такого возраста, что боится взглянуть на себя.

Но прежде всего от самой буржуазии и ее политиков зависит то, каким путем — путем кровавым или бескровным, мирным или военным — произойдет в той или иной стране неизбежный революционный переворот. Когда большевистская партия в России взяла после Февраля курс на социалистическую революцию, Ленин говорил, что создалась "крайне редкая" в истории и "крайне ценная" возможность совершить в мирных формах этот переворот. Правда, эта возможность быстро исчезла: как только у буржуазии оказались в руках военные силы, она попыталась сломить революцию вооруженным путем и сама была свергнута в Октябре путем вооруженного восстания. Но, поскольку это пролетарское восстание было поддержано гигантским большинством народа, Октябрьская революция оказалась в то же время самой бескровной в истории революцией. Задачей большевиков было вовсе не физическое истребление своих противников "с помощью ЧК", как обычно описывают становление Советской власти нынешние "историки" вроде Кона, а мирное строительство новой экономики с привлечением к этому строительству буржуазных специалистов.