Мистер Монстр

Он сказал это равнодушно и как-то буднично, но меня словно кувалдой ударили. Доктор Неблин поставил мне диагноз «кондуктивное расстройство», и в мире об этом знали только три человека, включая его самого. Если полиция добралась до записей доктора, то врачебная тайна, за которой я прятался несколько месяцев, только что испарилась. Могу представить себе удивление Формана, когда он обнаружил, что ключевой свидетель по делу — социопат.

— Там много интересного, — заметил Форман, аккуратно открывая папку. — Мне просто не терпится поскорее со всем разобраться.

— Я даже удивлен, что вам понадобилось столько времени, чтобы выяснить это, — сказал я, стараясь говорить небрежно.

Форман кивнул:

— И какую часть ты собирался нам сообщить?

— Только ту, которая имеет отношение к делу.

— И сколько же это?

— Нисколько.

Форман снова кивнул:

— Доктора Неблина нашли мертвым через дорогу от твоего дома. На тебе была его кровь, хотя ты утверждаешь, что пытался спасти доктора от Клейтонского убийцы. Все это вполне правдоподобно, особенно учитывая, что именно ты и вызвал полицию. Но это… — Он постучал по папке, — меняет все.

— Теперь, когда известно, что я социопат, я неожиданно превращаюсь в подозреваемого? Не является ли это дискриминацией по признаку заболевания?

Форман улыбнулся:

— Да, доктор Неблин предполагал, что у тебя могут проявляться социопатические наклонности, но это не главное. Он указал на важные перемены в твоем поведении после того, как осенью в городе начались убийства. Отчасти их можно трактовать как свойственные человеку, который из потенциального убийцы становится действующим.

Мне тут же захотелось возразить, что я не убийца, но я сдержался. Если я начну оправдываться, буду выглядеть виноватым. Возможно, лучше сразу взять шутливый тон.

— Вы меня поймали. Я убил доктора Неблина. Топором. Предварительно смазав его ядом.

— Очень остроумно, — без улыбки ответил Форман. — Но тебя никто не обвиняет в убийстве доктора Неблина.

— Большинство людей не пользуются ядами, — продолжал я, словно не слыша его, — так как считается, что здоровый топор — и без того эффективное средство. И они правы, но, по-моему, лишены чувства стиля.

Форман развел руками:

— Что ты делаешь?

— Признаюсь в преступлении. Вы ведь этого хотите?

— Доктор Неблин не был убит топором.

— Значит, я не зря смазал его ядом.

Форман смотрел на меня, словно пытался разглядеть что-то… или прислушивался к чему-то, что мог услышать он один.

— У тебя никогда не возникало желания убить кого-нибудь? — спросил он несколько секунд спустя.

— Если желание убить вдруг стало преступлением, вам придется арестовать бо́льшую часть жителей округа. Они, кстати, чуть не линчевали одного из подозреваемых.

— Я присутствовал при этом, — кивнул он, и в его глазах появилось странное выражение. — Люди в толпе думают и чувствуют иначе, буквально сходят с ума. Но твой случай иной, и я думаю, ты с этим согласишься.

— Я никого не убивал, — сказал я, стараясь говорить как можно небрежнее, будто я не оправдываюсь, а объясняю смысл анекдота. — В таком случае было бы глупо с моей стороны звонить в полицию.

Я еще не успел закончить фразу, как понял, что аргумент неважный, — серийные убийцы часто втягивались в расследование собственных преступлений. Эдмунд Кемпер, например, добровольно явился в участок и подружился с большинством копов, которые вели его дело. Я ждал, что Форман поймает меня на этом.

— Больше всего меня поражает то, что я не заметил этого раньше, — сказал он так, словно разговаривал с самим собой.

Он наморщил лоб и прикусил губу. Обычно это означает, что человек в недоумении.

— Я же профессионал, распознавать социопатов — моя работа. Как тебе удалось скрыть это от меня?

«Благодаря моим правилам, — подумал я. — Я не хочу быть убийцей, поэтому разработал систему правил, чтобы казаться нормальным».

Нормальным с виду. А внутри меня мистер Монстр только и ждет, когда я совершу ошибку. И похоже, ждет не только он, но и Форман.

— На самом деле я не социопат, — сказал я, прячась за определение. — У меня кондуктивное расстройство, а это не одно и то же. Люди моего возраста почти никогда не становятся убийцами.

— Почти, — отметил он.

— Я занимался с психотерапевтом, чтобы этого не случилось. Я придерживаюсь строгих правил и избегаю искушений. Я совершенно откровенно рассказал о моем участии в деле и посвятил вас во все, что мне известно. Я стараюсь быть хорошим парнем, так что не поворачивайте это против меня.

Форман некоторое время рассматривал мое лицо, гораздо дольше, чем я ожидал, потом схватил пачку листков для заметок и принялся что-то записывать.

— Спасибо за наводку по поводу куртки, — сказал он, оторвал бумажку от стопки и протянул мне.

На ней был телефонный номер.

— Если вспомнишь что-нибудь еще, можешь не приезжать, просто позвони.