Мистер Монстр

— Я вычитал это в каком-то журнале. Журнал, конечно, был не мой. Лежал на столике в парикмахерской. «Все о лосях» или как-то так, в общем, нужно же что-то читать.

Брук рассмеялась, и я захлопнул пассажирскую дверцу.

«Насколько меня хватит?» — подумал я.

Было шесть, а отец сказал ей, чтобы она вернулась не позже двенадцати. Шесть часов?

Казаться нормальным в толпе довольно легко. Казаться нормальным один на один с другим человеком обещало стать непростой задачей.

Я подошел к водительской дверце и сел в машину.

— Так странно будет видеть большой костер, который развел не ты, — сказала Брук.

Я замер. Что она знает? Что видела? Слова ее прозвучали буднично, но… может, в них был скрытый смысл, которого я не понимал. Она обвиняла меня? Угрожала мне?

— Что ты имеешь в виду? — спросил я, глядя перед собой.

— Помнишь те костры во дворе Кроули на соседских вечеринках? Ими всегда занимался ты.

Я облегченно вздохнул — в буквальном смысле, словно невольно задерживал дыхание.

«Она ничего не знает. Просто поддерживает разговор».

— Ты не заболел? — спросила она.

Я завел машину и улыбнулся:

— Ни в коем случае.

«Нужно срочно выдумать извинение. Что в такой ситуации сказал бы нормальный человек? Нормальный человек испытывает сочувствие. В разговоре он обратил бы внимание на людей, не на костер».

— Я просто подумал о Кроули, — объяснил я. — Будет ли миссис Кроули, как прежде, устраивать такие встречи?

Я тронулся с места и поехал в город.

— Ой, извини. Мне и в голову не пришло, что тебя это заденет. Я знаю, ты дружил с мистером Кроули.

— Ничего.

Я буквально заставлял себя продолжать — раньше разговаривать с Брук мне запрещали правила, и сейчас беседа давалась нелегко.

— Теперь, когда его нет, я оглядываюсь назад и думаю, что по-настоящему и не знал его.

«Его никто по-настоящему не знал. Даже жена».

— Я чувствую то же самое, — призналась Брук. — Я бóльшую часть жизни прожила рядом, через два дома, а вообще его не знала. Нет, мы, конечно, виделись на вечеринках или на Хеллоуин, когда я выпрашивала конфеты, но мне кажется, я должна была… чаще говорить с ним, что ли. Ну, ты понимаешь, спросить, откуда он и все такое.

— Мне бы тоже хотелось знать, откуда он.

«И есть ли еще такие, как он».

— Я люблю разговаривать с людьми, люблю, когда они рассказывают о себе, — продолжала Брук. — У всех есть что рассказать, а когда садишься с кем-нибудь и начинаешь разговаривать по-настоящему, можно столько узнать!

— Да. Но это странно немного.

Я начал впадать в состояние, когда слова рождаются свободнее.

— Странно?

— Понимаешь… странно смотреть на людей и думать, что у них есть прошлое.

Как донести до нее мысль?

— Конечно, каждый где-то жил прежде, но… — Я указал на прохожего, мимо которого мы проезжали. — Посмотри. Вот какой-то человек, мы увидели его один раз, а потом он исчез.

— Это Джейк Саймонс. Он работает с отцом на лесопилке.

— Я ровно об этом же. Для нас он как… декорация на заднем плане наших жизней, но для него самого он — главный герой. У него есть жизнь, работа, целая история. Он реален. А мы для него — декорация на заднем плане. А вот этот человек, — я кивнул на другого прохожего, — вообще не смотрит в нашу сторону. Может, не замечает. Мы находимся в центре своих вселенных, а для него даже не существуем.

— Это Брайс Паркер из библиотеки.

— Ты что, всех в Клейтоне знаешь? — удивился я. — Или я привожу неудачные примеры?

Брук рассмеялась:

— Я хожу в библиотеку раз в неделю, как я могу его не знать?

— Ну а как насчет вот этого?

Я высмотрел мужчину футах в ста впереди — он косил траву на газоне.

— Нет, не знаю, — ответила Брук, внимательно разглядывая его.

Мы проехали мимо, и он в последнюю секунду повернулся так, что мы четко увидели его лицо. Брук громко рассмеялась.

— Нет-нет, знаю: он работает в магазине металлоизделий Грауммана… как же его?.. Ланс!

— А фамилия?

— Граумман, наверное. Это семейный бизнес.

— О металлоизделиях тебе известно гораздо больше, чем я мог представить, — признал я.

Брук опять рассмеялась:

— Мы прошлым летом делали ремонт ванной комнаты наверху и с первого раза не купили, кажется, ничего подходящего по размеру. Я уже не помню, сколько раз заезжала в магазин.

— Тогда понятно.

Было так необычно просто разговаривать с ней. Я так долго жил фантазиями о Брук и запрещал себе с ней общаться, что теперь простой треп ни о чем казался невероятно душевным. Душевным и одновременно пустым. Почему эта бессодержательная болтовня воспринималась мной как нечто очень важное?

Я свернул на дорогу, ведущую из города к озеру, и передо мной оказались еще две машины с ребятами из школы. Я разглядывал их затылки, надеясь узнать кого-нибудь и продемонстрировать Брук, что у меня тоже есть знакомые. Но я никак не мог вспомнить имена, хотя явно видел этих ребят прежде. Они были немного старше нас, так что я с ними почти не общался.

— Эй, — сказала Брук, — это же Джесси Бизли! Но с ней не ее бойфренд, интересно, что случилось?

Солнце все еще стояло высоко, и я опустил эту штуковину над лобовым стеклом, чтобы оно не било в глаза.