Мистер Морг

— Видении? — Белые брови Оберли взлетели вверх, как сигнальные флажки. — Иллюзии? Ах, сэр… мой хозяин абсолютно убежден в том, что Смерть придет в одежде человека и что этот человек не колеблясь положит конец жизни лорда Мортимера. Жил он, я должен сказать… неспокойно, это и на других сказалось. Он много о чем сожалеет. — Губы его тронула слабая улыбка. — И недаром. — Улыбка сошла с его лица. — Он не будет слушать ни меня, ни других слуг, ни викария Бэррингтона — наши слова не заставят его передумать или перестать верить в то, во что он верит. Он убежден, что Смерть придет именно так, и, джентльмены, он очень боится часа расплаты.

— Полагаю, вы хотите сказать, что он не только богат, — сказал Грейтхаус, — но и не совсем безгрешен?

— Его богатство проистекло из родника его алчности, — с бесстрастным лицом ответил Оберли. — В котором утонуло много людей.

Мэтью и Грейтхаус переглянулись, но никак не прокомментировали это изобличающее заявление.

— Я уполномочен заплатить вам. — Оберли сунул руку в карман черного бархатного сюртука и достал кожаный мешочек. — Сто фунтов, господа. Хотелось бы надеяться, что Кристина придет к нам сегодня вечером или завтра. Потом, боюсь, будет уже поздно.

Грейтхаус не то крякнул, не то присвистнул. Мэтью понимал, что сто фунтов за две ночи работы — довольно кругленькая сумма, и все же… браться за это было бы абсурдом. Перехватить Смерть на ее пути в спальню Бродда Мортимера? Уговорить какой-то фантом, нечто невещественное разрешить лорду пожить еще несколько часов? Это совершенно…

— Проблема интересная, — сказал Грейтхаус. Лицо его было серьезно как гранит, но Мэтью понимал, что это лишь маскировка волчьей улыбки. Черные глаза Грейтхауса заблестели. — Мы ее решим. Или… вернее… скажем так, мистер Корбетт ее решит: я пока не в состоянии свободно передвигаться, а в такую промозглую погоду неприятностей не оберешься.

— О да, — сухо сказал Мэтью. — Неприятностей точно не оберешься.

Грейтхаус засмеялся невеселым смехом. Он продолжал внимательно смотреть на Йеспера Оберли.

— Сэр, мы принимаем этот достойный вызов. Можем ли мы сейчас получить деньги?

— Пятьдесят фунтов сейчас, — сказал Оберли, наклоняясь вперед, чтобы вложить мешочек в протянутую руку Грейтхауса. — И пятьдесят, когда дело будет сделано.

— И сделано на славу.

— Ага, слава будет всемирная, — сказал Мэтью.

— Нужно подписать кое-какие бумаги.

Грейтхаус достал из ящика своего стола документы и подвинул вперед перо и чернильницу. Уж слишком охотно, подумал Мэтью.

Оберли встал со стула и поставил где нужно свою подпись.

— На улице стоит карета. — Его внимание было сосредоточено на Мэтью. — Если хотите собрать вещи на одну или две ночи, я попрошу кучера отвезти вас к вашему дому.

— Это будет нелишним, спасибо.

Мэтью тоже встал. Оберли снял с крючка свой камзол и стал натягивать его. Черная треуголка была водружена на голову, потом были застегнуты костяные пуговицы камзола.

— Мистер Оберли, — сказал Мэтью, — вы не могли бы пару минут обождать в карете, пока я переговорю с моим партнером?

— Конечно. Жду вас.

Слуга с желтым лицом вышел, и по ступенькам застучали его сапоги.

«Вы с ума сошли?» — хотел было сказать Мэтью, но Грейтхаус заговорил первым:

— Успокойся же. Остынь.

— Остыть? Вы посылаете меня вести переговоры со Смертью? От имени умирающего человека, который, небось, по меньшей мере наполовину такой же помешанный, как вы!

Грейтхаус уже открывал мешочек, чтобы посмотреть на золотые монеты.

— Славно. Смотри, как сверкают.

— Меня уже один раз ослепил такой блеск. Хадсон, вы серьезно? Это все равно что… грабить людей на большой дороге!

Занятие как раз для Грейтхауса, подумал Мэтью.

— Ты не прав. — Грейтхаус нацелил черные ружейные дула своих глаз на Мэтью. — За это поручение умирающего стоит взяться. Поставь себя на его место.

— Не хотелось бы.

— Всего на минуту. — Здоровяк поддался неудержимому искушению высыпать пригоршню монет на стол, на зеленый бювар. — Ты, будучи лордом Мортимером, боишься, что Смерть придет к тебе в материальной форме. Ты хочешь поговорить со своей дочерью, исправить былые прегрешения. В твои последние часы, Мэтью, для тебя будет утешением, если ты сам окажешься у своей постели. — Он нахмурился и потряс головой, как будто хотел, чтобы из ушей выпала вата. — Ты понимаешь, о чем я. В любом случае у тебя есть опыт работы с психами. Так что иди и потрудись во славу бюро «Герральд».

— Я считаю, что неправильно…

— Фу ты! — прервал его Грейтхаус, с досадой махнув рукой. — Ступай!

Мэтью всегда бесило, когда его не принимали всерьез. И сейчас взбешенный, он надел свой серый плащ, черные шерстяные перчатки и черную треуголку с тонкой красной лентой. Он уже направился к двери, когда его более корыстолюбивый напарник сказал:

— Холодает. Наверное, гололед будет. Береги себя, чтоб не пришлось говорить со Смертью от своего имени.

— Когда я вернусь, — сказал Мэтью с легким румянцем на щеках, — вы угощаете меня обедом у Салли Алмонд. Начиная с вина и заканчивая миндальным пирожным.

— С удовольствием. А теперь хватит миндальничать, иди и решай проблему.