Мистер Рипли под водой

– Мне пора. Премного благодарен за гостеприимство, Дженис. Мое почтение, мистер Притчард. – Усмехнувшись, он повернулся к ним спиной.

Сзади не было слышно ни звука. Дойдя до дверей в холл, Том обернулся. Притчард шел за ним как ни в чем не бывало, Дженис семенила рядом. Игра, похоже, не задалась.

– А вы, ребята, разобрались, куда здесь ходить за покупками? Супермаркет? Хозяйственные товары? Рекомендую Море. Лучший выбор. Во всяком случае, идти недалеко.

Они дружно кивнули.

– Когда-нибудь слышали о семье Гринлиф? – спросил Притчард, вздернув подбородок, словно для того, чтобы прибавить себе роста.

– Приходилось. – На лице Тома не дрогнул ни один мускул. – А вы знакомы с мистером Гринлифом?

– С которым из них? – Ответ Притчарда прозвучал шутливо, но грубовато.

– Значит, нет, – кивнул Том и взглянул на дрожащую рябь на потолке в гостиной. Солнце уже почти скрылось за деревьями.

– Достаточно большой, чтобы утонуть во время дождя, – прошептала Дженис, заметив его взгляд.

– И насколько глубок этот пруд?

– Футов пять[35] или около того, – ответил Притчард. – Наверняка скользкое дно. Лучше по нему не бродить. – Он улыбнулся, обнажив крупные зубы. Его улыбка казалась приветливой и простодушной, но Тома теперь было не провести.

Том спустился по ступенькам во двор.

– Спасибо за угощение. Надеюсь, еще увидимся.

– Непременно. Спасибо, что заглянули, – отозвался Дэвид.

Чокнутые, думал Том, направляя автомобиль к дому. Или он просто совершенно потерял связь с нынешней Америкой? Что, если пары, похожие на Притчардов, есть теперь в любом захудалом городишке Соединенных Штатов? И каждая со своими тараканами в голове? Взять хотя бы молодых американцев, всего семнадцати или девятнадцати лет от роду, которые поглощают пищу без передышки, пока не становятся по два метра в обхвате. Том где-то читал, что таких полно во Флориде и Калифорнии. После запойного обжорства эти фанатики садятся на драконовские диеты и сидят на них, пока не превратятся в скелеты. После этого цикл начинается снова. Какая-то новая форма одержимости собой, иначе не скажешь.

Ворота Бель-Омбр были открыты, и Том покатил по посыпанной серым гравием дорожке, успокаивающе похрустывающей под колесами, заехал в гараж и поставил машину слева от красного «мерседеса».

Ноэль Хасслер и Элоиза сидели в гостиной на желтой софе, и смех Ноэль звучал так же заливисто и звонко, как обычно. Этим вечером Ноэль была без парика, с длинными темными волосами. Она была просто помешана на париках, которые порой меняли ее внешность до неузнаваемости, и Том никогда не знал, с чем столкнется при следующей встрече.

– Добрый вечер, прекрасные леди! – воскликнул он. – Как поживаешь, Ноэль?

– Bien, merci[36], – ответила Ноэль, – et toi?[37]

– Мы беседуем о жизни, – добавила Элоиза по-английски.

– Неисчерпаемая тема. – Том перешел на французский. – Надеюсь, это не отдалит время ужина?

– Mais non, chéri![38] – рассмеялась Элоиза.

Том любовно оглядел ее изящную фигурку. Она полулежала на софе, водрузив босую левую ступню на правое колено. Какой разительный контраст составляла Элоиза с напряженной, ломающейся Дженис Притчард!

– Если вы не возражаете, я сделаю до ужина телефонный звонок.

– Нисколько.

– Я скоро вернусь.

Том взбежал по лестнице на второй этаж, зашел в свою комнату и тщательно вымыл руки в ванной, что всегда делал после малоприятных жизненных эпизодов.

Сообразив, что вечером будет делить ванную комнату с Элоизой, так как обычно она предоставляет свою гостям, он убедился, что дверь из ванной в ее спальню не заперта.

Момент, когда мускулистый Притчард заявил: «А что, если мы задержим вас на время?», а Дженис, застыв на месте, уставилась на него во все глаза, был чертовски неприятным. Стала бы она помогать мужу? Том полагал, что да. Пусть даже просто по привычке, как автомат. Но зачем им понадобилось разыгрывать эту нелепую комедию?

Том повесил полотенце для рук на крючок и подошел к телефону. Он не помнил телефонных номеров ни Джеффа Константа, ни Эда Бэнбери, и пришлось воспользоваться адресной книжкой в коричневом кожаном переплете, которая лежала там же, на столике.

Сначала Джефф. Насколько Тому было известно, он все еще жил на северо-западе Лондона, где у него имелась собственная фотостудия. На часах было семь двадцать две. Том набрал номер. После третьего звонка включился автоответчик, и он схватил ручку, чтобы записать новый номер. «…До девяти вечера», – голосом Джеффа закончил автоответчик.

Значит, до десяти по французскому времени. Том набрал новый номер. В трубке зашумело, словно где-то там была в разгаре вечеринка, и мужской голос осведомился, в чем дело.

– Джефф Констант. – Том пришлось повторить имя дважды. – Он здесь? Он фотограф.

– А-а, фотограф. Одну минуту. А кто его спрашивает?

Том ненавидел представляться незнакомым людям.

– Просто скажите, что звонит Том, ладно?

Прошло немало времени, прежде чем в трубке послышался запыхавшийся голос Джеффа. Музыка продолжала греметь.

– О, Том! Я думал, это не ты, а другой Том. У нас тут свадьба – вечеринка после церемонии. Как дела?