Мистер Рипли под землей

– Дело в том, что исчезновение мистера Мёрчисона и пропажа его картины могут быть связаны между собой, – сказал Уэбстер. (Том объяснил мадам Аннет, что картина, которую привозил Мёрчисон, была украдена в Орли, и мадам Аннет очень кстати вспомнила, что картина стояла в передней рядом с чемоданом джентльмена перед его отъездом. Тут Тому крупно повезло. Не исключено, что Уэбстер подозревал, не уничтожил ли Том полотно.) – Корпорация «Дерватт», – продолжал инспектор, – как, я думаю, есть все основания ее называть, – это большое разветвленное предприятие, которое не сводится к самому Дерватту с его картинами. Друзья Дерватта Констант и Банбери, помимо своих основных занятий – фотографии и журналистики соответственно, – владеют Бакмастерской галереей. Существует также компания «Дерватт», выпускающая разные художественные материалы. Кроме того, есть художественная школа Дерватта в Перудже. Если все это связано с фальсификацией работ Дерватта, то получается весьма впечатляющая картина… Вы, кажется, знакомы с Константом и Банбери, мистер Тафтс?

Сердце Тома опять екнуло. Не оставалось никаких сомнений, что Уэбстер основательно порылся в их прошлом: Эд Банбери уже несколько лег избегал упоминать имя Бернарда в своих статьях, посвященных Дерватту.

– Да, я знаком с ними, – ответил Бернард несколько растерянно, однако присутствия духа не потерял.

– А с Дерваттом вы не говорили в Англии? – спросил Том инспектора.

– Он тоже исчез! – Уэбстер буквально лучился веселостью. – Я, правда, не занимался его поисками специально, но один из моих коллег пытался найти его после исчезновения мистера Мёрчисона. И что самое поразительное, – инспектор перешел на французский, чтобы мадам Аннет могла понять, о чем идет речь, – нигде не зарегистрировано, чтобы Дерватт въезжал в Англию – из Мексики или откуда бы то ни было! И не только сейчас, когда он вроде бы приехал на свою выставку, но за все последние годы! Согласно записи, сохранившейся в эмиграционном бюро, Дерватт выехал из страны в Грецию шесть лет назад, но никаких данных о его возвращении не имеется. Как вы, возможно, знаете, раньше считалось, что Дерватт утонул или покончил с собой где-то в Греции.

Бернард наклонился вперед, упершись руками в колени. Пытался ли он таким образом справиться с волнением или же собирался выложить все начистоту?

– Да, я слышал об этом, – отозвался Том и пояснил мадам Аннет: – Мы говорим о художнике Дерватте, о его предполагаемом самоубийстве.

– Да, мадам, – сказал Уэбстер и добавил галантно: – Извините, что мы перешли на английский. Если будет что-нибудь важное, я переведу это для вас. – Он снова обратился к Тому: – Значит, Дерватт приехал в Англию и, возможно, уже выехал из нее, как человек-невидимка или как привидение. – Он усмехнулся. – Но вы, мистер Тафтс, как я понимаю, знали Дерватта несколько лег назад. Вы виделись с ним в Лондоне в этот раз?

– Нет, мы не встречались.

– Но на выставке-то его вы были, я полагаю? – улыбка Уэбстера представляла гротескный контраст угрюмости Бернарда.

– Нет, еще не был. Возможно, пойду позже, – произнес Бернард многозначительно. – Меня в последнее время расстраивает все, связанное с Дерваттом.

В глазах инспектора зажегся огонек.

– Вот как? А почему?

– Я… я очень уважаю его. Я знаю, что он не любит шумихи. Я подумал, что, может быть, повидаюсь с ним перед его отъездом в Мексику, когда утихнет весь этот ажиотаж вокруг него.

Инспектор расхохотался и шлепнул себя по ляжке.

– Когда вы его найдете, обязательно сообщите нам, где он находится. Мы очень хотели бы побеседовать с ним по поводу этих предполагаемых подделок. Я встречался с мистером Банбери и мистером Константом. Они видели «Часы» и считают, что картина подлинная. Но, само собой, – добавил он, взглянув с лукавой улыбкой на Тома, – они могли сказать так потому, что продали эту картину. Они добавили также, что Дерватт признал картину своей. Но это опять же только с их слов – ни самого Дерватта, ни Мёрчисона мы найти не можем. Если бы Дерватт сказал, что это не его картина или хотя бы выразил сомнение, это могло бы… Ну да ладно, не будем сочинять детективных романов даже в воображении. – Уэбстер от души рассмеялся, слегка покачнувшись на диване, и уголки его рта весело взлетели вверх. Несмотря на слишком крупные и не совсем белые зубы, смех его был приятен и заразителен.

Том понимал, что у инспектора на уме: владельцы Бакмастерской галереи могли каким-то образом заставить Дерватта молчать или похитить его и запереть где-нибудь, – как и Мёрчисона. Том сказал:

– Но мистер Мёрчисон тоже говорил мне, что беседовал с Дерваттом и Дерватт признал подлинность картины. Мистер Мёрчисон, правда, подозревал, что художник мог забыть, что писал ее, – или, точнее, что не писал. Но Дерватт вроде бы не забыл. – Том в свою очередь рассмеялся.

Инспектор взглянул на Тома, поморгал глазами и промолчал – из вежливости, как понял Том. Его молчание было равноценно фразе: «А об этом мне известно только с ваших слов, чего также вряд ли достаточно». Наконец Уэбстер произнес: