Мистер Скеффингтон

Он закрыл окно и сел напротив. С таким, как ее кузен, думала Фанни, дело иметь можно – только будучи в лучшей форме, иначе он так и будет повторять это свое «устала?», «озябла?» и прочее с аналогичным нелестным подтекстом.

– Да, изрядно, – ответила Фанни и закрыла глаза.

Нет у нее сил на Джорджа. Пусть смотрит, если хочет. Она ведь на него смотреть не обязана.

В следующую минуту Джордж пересел к ней на диванчик, обнял за плечи, плотнее привлек к себе и заквохтал:

– Ну, будет, будет. Бедная девочка. Не вышло развеяться в Оксфорде, да? Пусть твоя милая головка отдохнет на груди верного кузена Джорджа. Забудь о неприятностях, душа моя.

Это было приятно, именно этого Фанни всю жизнь и хотела: притулиться к великодушному мужчине, к защитнику, единственное стремление которого – ее, Фанни оберегать и к сердцу прижимать.

Удобнее устраиваясь в объятиях, Фанни испустила тихий вздох облегчения. Нет, в Оксфорде нынче не задалось, подумала она с улыбкой (столь покойно было у Джорджа на груди, что Фанни смогла улыбнуться), вот разве только говяжий пудинг оказался хорош. Зато уж после пудинга оплеухи так и сыпались. Возможно, мелькнуло у Фанни, ей, пятидесятилетней и усталой, на самом деле нужны колыбель и нянюшка, чтобы кончить жизнь с тем же комфортом, с каким она в жизнь вступала. Безопасность, защита, нежная любовь – ах как это сладко. А если в роли нянюшки будет мужчина, а вместо колыбели – кольцо его сильных бережных рук, что ж, тем лучше.

– Тебе, ягненочек мой, на самом деле нужен муж, – шепнул Джордж прямо в маленькое ушко, отягощенное драгоценной сережкой.

– Нет, нет, – запротестовала Фанни (возражения утонули в ворсе меховой подкладки Джорджева пальто). – Только не замужество!

Тем не менее слова Джорджа бальзамом пролились на ее измученное, униженное сердце, ведь Фанни страстно хотелось увериться, что по крайней мере один человек считает замужество естественным для нее шагом.

– Я говорю о муже знакомом и привычном, дорогая, – выдал Джордж, испортив все дело, и добавил, нанеся делу непоправимый ущерб: – Лишь такой муж способен скрасить существование на закате дней.

Фанни дара речи лишилась. И Джордж туда же! Поет в унисон с остальными! Но не могут ведь ошибаться все без исключения, повторила она про себя. Люди, встреченные ею нынче, друг с другом не знакомы, шанса обсудить ее не имели – а говорят практически одно и то же. В любом случае Фанни осталось только спрятать пылающее лицо на Джорджевой груди и предаться отчаянию – иного не дано, так ведь?

– Ты вполне мог быть Байлзом, – пробормотала Фанни спустя мгновение с безнадежностью в голосе.

– Кем-кем я мог бы быть? – Джордж вновь склонился над нею, ибо поезд мчался на большой скорости и стук колес мешал уловить ее слова.

– Байлзом. Это врач – специалист по нервным болезням. Утром он сказал мне почти то же самое насчет мужа и… и заката дней.

– Это тот, что пользует мою Ниггз? – уточнил Джордж. – Стало быть, здравого смысла у него больше, чем я думал. Разумеется, малютке вроде тебя муж необходим. Кстати, давно ты в последний раз получала вести о том, кому открыла счет? Об этом субъекте с библейским именем – как бишь его? Исав? Или Израил?

– Иов, в смысле – Джоб, – сказала Фанни, высвободилась из объятий и села прямо.

От одного этого имени ее словно током ударило. Она сидела не шевелясь и буравила взглядом Джорджа. Щека, которой она прижималась к его пальто, так и горела, один локон выбился из прически.

Джоб. Снова Джоб. Уже и в поезд проник. Уже назван по имени добрейшим кузеном Джорджем.

– Точно. Джоб. Вот так имечко. Есть у тебя о нем новости?

– Зачем они мне?

– Он ведь не аннулировал твое пособие?

– Пособия у меня никогда и не было. Джоб сразу сделал капитальные распоряжения. Но даже если бы пособие и было – с чего бы Джобу его аннулировать?

– Просто я слышал, будто он уже давно на мели. Одна неудача потянула за собой другую, ну и пошло-поехало. Деньги стали утекать.

Фанни в недоумении посмотрела на него и переспросила:

– Утекать?

У нее даже зрачки расширились от изумления. Это от Джоба-то деньги утекают? От человека, к которому они раньше сами так и плыли?

– Мало ли что болтают. Разок-другой мелькнуло слово «Мексика». – Джордж смутился, видимо, усомнившись в надежности своего источника, сунул руки в карманы, как-то обмяк на диванчике (ведь Фанни теперь сидела от него поодаль) и скрестил свои длинные ноги. – Сама знаешь, людям бы только языками чесать. А я, едва услышал про неудачи Скеффингтона, сразу забеспокоился – вдруг они отразились на моей милой кузиночке?

– Они не отразились, Джордж. Ничего со мной не сделалось.

– Похоже, это все-таки неправда. Хотя есть сведения, будто Джоб вернулся в Англию – после стольких-то лет! В любом случае, душа моя, какое облегчение узнать, что ты благополучна! Джоб ведь не докучал тебе с тех пор, как ты от него избавилась? Честную игру вел, не так ли? А подумать, как он был влюблен, бедняга. Буквально молился на тебя – Господь свидетель!